Половинка

Ярослав снял сапоги, аккуратно подвернул штанины, развязал кожаный пояс и снял рубаху, оставаясь по пояс голым.

— Это чего он думал? — Анисия дотронулась до локтя Рады. — Посмотри.

— А я смотрю, — молодая княжна улыбалась: она сама не один раз использовала этот приём, чтобы взобраться на совершенно ровный столб. — У Милована нет никаких шансов выиграть!

— Это ещё посмотрим, — разозлилась Анисия, бегом бросаясь за Милованом.

Ярослав сложил пояс вдвое, просунул правую руку в образовавшуюся петлю, повернул кисть и крепко ухватил сложенные вдвое полосы. Подошёл к столбу, нашёл Янушку глазами и долго не отводил от неё серьёзного взгляда. Потом улыбнулся и громко произнёс:

— Кто–нибудь, дайте нам отмашку!

Вокруг собралось множество любопытствующих наблюдателей: кто–то делал ставки, а кто–то спорил, ради какой дивчины творится сие представление. А Заряна не могла отвести взора от княжича, усилием воли заставляя себя стоять на месте и не подавать виду, что слышала каждое сказанное между спорщиками слово.

— Готовы? — громко спросил староста, останавливаясь за спиной Ярослава, одновременно наблюдая за Милованом.

Молодые княжичи кивнули, подходя к своим столбам.

— Пошёл, — заорал седовласый мужичок во всю мощь лёгких.

Ярослав обхватил поясом столб, накрутил конец его на левую руку и подпрыгнул, цепляясь получившейся петлёй за верх и помогая себе голыми стопами.

Княжеская семья поднялась со своих мест, наблюдая за младшим отпрыском. А Власт, словно мальчишка, бегом помчался к столбам, где Рада с воодушевлением выкрикивала имя брата, а с другой стороны ей вторил тонкий певучий голос Анисии.

Заряна до боли сцепила руки на груди, наблюдая, как Ярослав споро продвигается по столбу, перевела взгляд на Милована и чуть не вскрикнула: мужчина шёл вровень с княжичем.

А за рядами, незаметно переходя от одних зрителей к другим, медленно двигался Ставер, прозванный в народе непоколебимым и несокрушимым. Мужчина улыбался, глядя на свою взрослую дочь, иногда переводил взгляд на молодых княжичей и понимающе усмехался. Бросил быстрый любопытствующий взгляд на помост, где расположилась вся княжеская семья. Прасковья прижала руки к груди, а Белозер не подавал виду, но было понятно: волнуется князь, переживает за сына.

Мужчины добрались до верха почти одновременно, но Ярослав всё же был чуть быстрее. Вокруг шумели, поздравляли, а княжич спустился со столба и как был босиком направился к молодой травнице.

— Примешь ли это, — то ли от гонки такой, то ли от волнения, княжич дышал шумно и говорил нескладно. — Подарок от меня?

Заряна стянула простую ленту с волос.

— А ты поможешь повязать? — тихо спросила она, подходя к Ярославу.

Княжна Прасковья дотронулась до руки мужа, они понимающе переглянулись, когда младший сын остановился напротив темноволосой красавицы. Князь Белозёр подозвал доверенное лицо и что–то быстро прошептал ему на ухо. А Власт остановился рядом со Светозаром и о чём–то переговаривался, но сам не отводил взгляда от брата и черноволосой девушки.

Милован с досадой наблюдал за своим соперником, комкая в руках ажурный платок. Повернулся и пошёл прочь с площади.

— Милован, — робея, тихо позвала его Анисия.

Но мужчина услышал, остановился, посмотрел на платок в своих руках, решительно подошёл к ней и молча накинул на плечи.

— Спасибо! — тихо произнесла молодая княжна, с особой нежностью кутаясь в подарок, а Милован махнул рукой и пошёл не оглядываясь.

Заряна, словно во сне, шла к Матрёне, не видя завистливых взглядов и не слыша вслед высказываний "кабы скоро свадьбы не случилось". Ей казалось, что от переполняющих чувств её сейчас разорвёт. Она свернула за угол, и тут Анисия из ведра окатила её грязной водой.

— Иди, скупнись! — заливисто смеялась девушка. — Заодно и остынешь малость!

"Ну что тут скажешь? — Заряна отёрла щёки передником. Посмотрела в зелёные глаза молодой княжны. — Праздник ведь!" На Иванов день принято было обливать грязной водой всякого встречного. Считалось, чем чаще человек бежит купаться, тем чище будет его душа. Купаться же было предписано на заре: тогда купание обладало целебной силой, что они и сделали с Матрёной поутру, как только закончили приготавливать чудодейственное средство для Ярослава. Тяжело вздохнула и с полным равнодушием прошла мимо, совершенно не замечая изумления, написанного на лице Анисии. Не до этого ей было: перед глазами стоял горящий взор Ярослава, а в ушах набатом звучали слова: “Теперь ты моя!”

— А ты мой! — одними губами прошептала Заряна, ускоряя шаг.