Половинка

Недаром самым таинственным временем в сутках считаются предрассветные сумерки — ночь отступила, а день не начался. Именно в это время с постоялого двора, что приютился возле наезженного тракта, через распахнутые настежь ворота выехал отряд вооружённых людей. Один из всадников отделился и промчался вперёд.

— Заруба, — окликнул он предводителя, ехавшего в начале отряда.

— Что тебе? — Мужчина натянул поводья, останавливая лошадь, и терпеливо ожидал, пока всадник поравняется с ним. Выглядел он недовольным, смотрел исподлобья.

— Хреновая идея, батько, идти за воином, который играючи уделал пятерых наших и даже не вспотел. — На щеках Зарубы заходили желваки. — Мы ведь сразу следом пошли, а там уже одни трупы лежали на лесной поляне.

— Вот потому нас сейчас дюжина, а не пятеро, — коротко бросил Заруба, слегка сжимая бока лошади и заставляя пойти шагом. — Ты давай, брат, не юли! Чего жмёшься, словно мышь? Есть чего сказать — говори! — Встретился с ним взглядом: — Что тебе тревожит, Хват?

— Всё, — он спокойно выдержал колючий взгляд предводителя. — Меня тревожит всё! — Заговорил быстро и нескладно: — Откуда взялись эти двое? Куда шли? Ведь понятное дело, непростые люди, и дела у них необычные, а мы поперёк их дороги встали. Я ведь видел их, хоть и мельком, когда они мимо нашего пристанища проходили. Мужчина знатных кровей, точно говорю, да и девушка больно приметная.

— Куда бы они ни шли и кем бы ни являлись, никому не дозволено вот так безнаказанно наших убивать. — Заруба косо посмотрел, поджимая губы и раздувая ноздри в бессильном гневе. Зная пагубное пристрастие своего младшего братца, он понимал, что именно та самая приметная девушка его как раз и интересовала.

— Тебя больше заело, что брата твоего младшего положили, и тащишь ты нас сейчас с собой, чтобы месть свою личную вершить, а не за правое дело... — Хват криво улыбнулся. Его взгляд стал жёстким, а рука легла на рукоять меча.

— Да, заело! — Заруба остановил лошадь и резко обернулся, зло глядя на мужчину. — Тебя ведь никто не неволит, Хват. Дело добровольное: хочешь — идёшь, хочешь — нет. Но и не пеняй потом ни на кого, когда однажды и твоя смерть останется неотмщённой.

— А мне тогда уже всё равно будет. — Мужчина развернул лошадь. — Кто со мной? Негоже смерть принимать ради чужой кровной мести. — Ещё четверо разбойников повернули за Хватом. — А ты, Заруба, бывай! Может, и увидимся ещё на этом свете, а если нет, то на том уж точно. — И послал животное с места в галоп.

— Трусы! — Главарь какое–то время провожал взглядом удаляющихся подельников. — Ну ничего, вернёмся — потолкуем. Давно пора указать Хвату на его место. — Обвёл взглядом оставшихся товарищей: — А вы должны знать: долю свою не возьму, свой пай с последней ходки тоже отдам, мне нужна лишь та баба, через которую Гринёк смерть принял. Удавлю эту паскуду своими руками.

Разбойники понимающе переглянулись между собой, одновременно кивнули. Заруба обвёл довольным взглядом всадников и тихо приказал:

— А ты, Жихарь, давай вперёд — след пытай. Мы сразу за тобой пойдём. — Слегка сжал бока лошади. — В путь!

***

Лошади вели себя беспокойно: настороженно прядали ушами, пучили глаза и тряслись. Уголёк (так его про себя называла Заряна) нервно подрагивал, пятился и не давал подтянуть подпругу.

— Ну, что случилось? — девушка старалась говорить спокойным голосом, но её саму снедала тревога. Она ведь так и не смогла уснуть, пролежав с открытыми глазами до самого утра, перебирая пальцами камешки в браслете на своей руке. — Кого вы испугались? — Ласково погладила по шее лошадь, протянула руку к Угольку. Животное хрипело, нервно перебирая ногами. — Да что же это такое? — Посмотрела на тропинку, ведущую к заводи, куда по своим нуждам некоторое время назад ушёл княжич со строгим наказом от неё: артефакт не снимать, в воду не соваться. Улыбнулась, вспоминая выражение, появившееся в тот момент на его лице. — Ничего, хозяин сейчас вернётся и сам всё сделает.

Сняла платок и расплела растрепавшуюся за ночь косу, подтащила походный мешок и принялась копаться в нём в поисках гребня. Треск ломающейся ветки заставил девушку вздрогнуть. Заряна резко обернулась. Звук пришёл со стороны, противоположной той, куда ушёл Ярослав. Только сейчас она поняла, что в лесу стало неимоверно тихо. Солнечные лучи давно легли на землю, разогнав последний утренний сумрак, но птицы не галдели, зверьё не шумело. Она не отводила внимательного взгляда от густо росшего кустарника и медленно отступала назад. Вот лёгкое движение выдало подкрадывающегося зверя. Заряна замерла, боясь пошевелиться. Через мгновение осторожно сделала ещё один шаг и снова заметила едва уловимое для глаза движение.

"Ма–ма", — чуть шевеля губами произнесла Заряна, пятясь к Угольку. Там на земле среди вещей Ярослава лежал его меч. "Да где же он ходит?" — С надеждой посмотрела на тропинку, ведущую к заводи. Не выдержала. Рванула с места.

И как только она начала движение, из кустов выскочил огромный зверь. Серебристый волколак за мгновение покрыл расстояние между ними, сбил с ног и вместе с ней проехался по влажной траве. Лошади от страха взвились на дыбы, в панике бросаясь в разные стороны. Заряна открыла рот, набрала воздуха для крика, но не издала ни звука. Оборотень наклонил голову и предупреждающе зарычал на неё. Довольно урча, тщательно потянул носом. Они смотрели друг на друга и не шевелились. "Мать честная! Волколак". Зверь оскалился, увидев на лице девушки понимание. Вдалеке раздалось немелодичное пение, это Ярослав распевал песни в утренней тишине возле русалочьей заводи. Волколак поднял голову и посмотрел в ту сторону, откуда пришёл звук, а потом метнулся в кусты.