Dual

— И при чем тут водитель фургона?

— Авария какая-то странная. Фургон просто катил по прямой пустой улице. И я видел водителя в окне, как он вдруг выпучил глаза, дернулся и въехал в “форд”… Ну, совсем без причины.

— Может, дорогу кто-то перебегал. Или водителю стало плохо.

— Никто не перебегал, там вообще никого не было, кроме меня. И очень уж удачно ему поплохело, прямо рядом с машиной, в которой сидели вооруженные люди.

Сара мотает головой — похоже, не верит, — и снова начинает усиленно жевать жвачку. Это раздражает. Отвожу от нее взгляд, рассматриваю ключ в руке.

— А эти, в спортивных костюмах из “форда” — может, полиция? Спецотдел какой-нибудь. Оделись так, чтобы особо внимания не привлекать...

— Пистолет был с глушителем. Сомневаюсь я насчет полиции. — Я вспоминаю о ключе, который все еще сжимаю в кулаке. — Ты здесь все успела обыскать? Шкаф, ящики? Ничего необычного не заметила?

— Посмотрела там-сям, но видно не очень, а свет включать боюсь.

Я поворачиваюсь к торшеру в углу. И замираю, уставившись на него. Какое-то воспоминание поднимается из глубин сознания.

— У тебя есть идеи, что теперь делать? — говорит в это время Сара. — В полицию ведь нельзя, мне так точно. Скажут, что я рехнулась и соседке голову пробила… Эй, ты куда смотришь?

Я встаю, шагаю к торшеру, не сводя с него взгляда, спрашиваю:

— Зачем футболку набросила?

— Так ведь чтобы темнее, чтобы в окно не видно было.

— Тут же реостат, можно менять накал лампы. Вот, сбоку…

Я нахожу маленький кругляш на стойке и поворачиваю, уменьшая интенсивность света до минимума. Сдергиваю с абажура футболку — плотная, теплая, почти не помятая. Надо бы переодеться. Взять куртку из шкафа, джинсы посвободнее, кеды. Кладу ее на кровать, приседаю и берусь за основание торшера. Я уже делал так, точно. Сара больше вопросов не задает, только подходит поближе. Осторожно перевернув торшер, кладу его на пол, встаю на колени и приподнимаю массивную подставку. Она толстая, снизу овальная крышка с крошечным отверстием. Вставляю в него ключик, проворачиваю — и раскрываю, как дверцу.

Внутри пара скрученных проводов, видны головки винтов, крепящих стойку. На верхней стенке скотчем закреплен прямоугольный бумажный сверток.

— Ничего себе, — говорит Сара, наклоняясь и заглядывая через мое плечо. Ее дыхание щекочет ухо, ноздрей достигает слабый дух клубничной резинки, и я слегка морщусь. Снова покалывает пальцы, становится горячо в затылке. Кажется, Сара тоже чувствует что-то подобное — отодвигается.

— Это и есть твой тайник?

— Он самый. — Я высвобождаю сверток, закрываю крышку, ставлю торшер и выпрямляюсь.

Сорвав остатки скотча, разворачиваю бумагу. Внутри деньги и флешка с пластмассовым корпусом в виде фордовской “Модели Т”. Поблескивающий металлом разъем торчит под высоким багажником, будто плоская выхлопная труба.

— Баксы, — констатирует Сара.

Аккуратно перетянутая резинкой пачка сотенных купюр. Тысяч пять, определяю я, и говорю:

— По крайней мере, у нас есть деньги, чтобы свалить из города.

— А нужно валить?

Все-таки придется рассказать ей все. Сунув деньги в бумажник, я снимаю пиджак и начинаю расстегивать рубашку.

— Я не описал тебе все подробности. В том переулке я пришел в себя, стоя над мертвым парнем. Наверное, какой-то прохожий это заметил с улицы и вызвал полицию. Когда появились копы, я сбежал. Они меня видели, по крайней мере, со спины, как я перелезал через изгородь. Плюс, мог разглядеть тот прохожий, переулок неглубокий. В общем, в полицию мне нельзя так же, как и тебе.

Сара смотрит на меня внимательно, ее глаза поблескивают в неярком свете лампы.

— Его убил ты? — спрашивает она. — Этого парня.

— Не знаю, не помню, — повесив пиджак в шкаф и натянув футболку, я направляюсь к столу, вставляю флешку в слот лэптопа и пару раз щелкаю пальцем по “Энтеру”. — Вот ты помнишь, как очутилась на койке в клинике?

Она слабо улыбается.

— Нет. Но я знаю, что у меня был нервный срыв, и мне вызвали санитаров. Я не помню — но хотя бы знаю, как попала туда, понимаешь? Узнала от соседки. А что узнал ты?

Пожав плечами, я сажусь за стол и снимаю блокировку лэптопа. Жду, пока он обнаружит съемный носитель, считает с него данные.

— Ничего не узнал, пока что не у кого было. У меня, как видишь, нет разговорчивой соседки. Может, после ночного клуба я просто шатался по городу? Так или иначе, информация про то убийство в переулке уже есть на новостных сайтах. Написано: “Полиция идет по следу”. Выходит, мне и машину надо кидать, и самому скрываться.

Открывается окно с россыпью иконок. Я веду вдоль них курсором. Так, и что тут у нас…

— Смотри-ка, ты помнишь пароль, — вдруг говорит Сара у меня над ухом.

Я гляжу на свои пальцы, которыми только что давил на клавиши, и растерянно отвечаю:

— Ввел его — и сам не заметил.

— А если бы задумался над ним — то, наверное, не вспомнил бы. — Сара подтаскивает второй стул, садится рядом и добавляет: — Ну давай, посмотрим, что там.

Мы снова совсем близко, но я уже привык, напряжения почти нет, только слабые щекочущие уколы в пальцах. На мониторе раскрытая папка, единственная на флешке. Называется “проба_2”, внутри несколько файлов. Все — картинки, кроме одного, текстового.

В файлах схемы. Стрелки, непонятные пояснения. Целый рой значков, каких-то пиктограмм, буквы, цифры, да еще и химические формулы. Это похоже на шифровку. Я открываю одну картинку, другую, третью. На всех какие-то формулы и код. Внизу, в углу рисунка, едва различимая размашистая подпись. И на втором рисунке, и на третьем. Похоже, перед нами торопливо сделанные сканы с плохо выставленной контрастностью.