Страница 58 из 132
Из-за блестящих в темноте рубиновых глаз Синдибум не стал бы слепо в это верить. Волшебство оно ведь такое, вот его вроде нет, а отвернёшься, и оно тут как тут. А уж от таких жутких чудищ и вовсе ожидай чего угодно.
— Храм памяти ярусом ниже, — зевая, проговорила волшебница в синей мантии. — Только он ещё закрыт.
Арий закивал. Из портала брызнули сапфировые капли и переплелись на его запястье причудливым узором, подписанным руной перехода. Стараясь держаться подальше от колонн, он пошёл к лестнице. Серые стены, серый потолок, даже ступени свинцово-холодные. Башни, оказывается, отличаются друг от друга. Синдибум никогда не задумывался, как выглядят другие. Читал, конечно, по учёбе откуда взялись странные названия, к примеру «Кривой» башню прозвали из-за неудачного магического эксперимента во время которого несколько верхних ярусов сползли на бок и наклонились, но воочию никогда не видел. На путешествия постоянно не хватало времени и кнежликов. Вместо гарпий из тени косились вендиго, и даже балясины под перилами напоминали скрученные когтистые лапы. В тёмном небе носились невидимые твари, протяжным писком разрывая тишину. Здесь рассвет ещё не наступил, и беспредельно властвовала Злыстная сторона.
Добравшись до мрачного зала с фресками, на которых чародеи верхом на драконах атаковали Великую башню в Передудле, Арий остановился. Знал бы он тут все ходы и выходы, как у себя дома, непременно пробрался за высокую, обшитую железом дверь и стащил реликвию прямо сейчас, а так придётся дожидаться смотрителя. Он выглянул на лестницу. Циферблат Дененочных часов горел уже не так ярко, как глубокой ночью, и до местного полуутра оставались считанные минуты.
Как там сейчас Мара? Тоскливо сидеть одной в камере покоя. Колдовать защитные чары не позволят, а заняться больше нечем. Даже прочитать, что писали на стенах предыдущие узники, не получится, в крошечной каморке и днём темно, как ночью.
— Так влечёт история, что ждёте открытия под дверями? — спросил незнакомый голос.
Синдибум вздрогнул, но не подал виду.
— Меня интересует одна реликвия, — честно сообщил он, рассматривая низкорослого чародея.
Он едва доходил Арию до пояса. Тщедушное тело скрывалось под пепельной мантией, зато из неё торчала огромная голова, заросшая светло-зелеными волосами, из которых выпирали возмутительно огромные уши. С ними бы мог посоперничать только сизый нос, свисающий до нижней губы, как перезревший баклажан. Маленькие чёрные глазки с вертикальными зрачками глядели слишком пристально для простого любопытства, а тонкие губы подрагивали, словно колдун тяжело дышал.
— Так вы из охотников за безделушками? — с презрением спросил он.
— Нет! У меня есть часть одной из ваших реликвий.
В доказательство своих слов Арий достал из кармана дырку от бублика и покрутил перед носом низкорослого чародея.
Черные глаза вспыхнули, как искры.
— Она вернулась, — нежно зашептал он. — Не чаял дожить до этого судьбоносного момента. Скажу без фальши, я безумно рад вас видеть. Я смотритель храма памяти. Проходите!
Колдун воткнул в замочную скважину длинный ключ с витым оголовьем и зашептал. Изо рта, раскачивая нос, повалил светящийся сиреневый пар. Дверь задрожала, на ней проявились массивные фигуры полупрозрачных огров. Они упирались могучими лапами в такие же тускло светящиеся ребристые колеса из колдовской дымки. Толкали их вверх, напрягая мускулистые ноги. От натуги из оскаленных пастей вырывались глухие скрипы и кряхтенье. За колёсами тянулись толстые переливающиеся цепи, тоже эфемерные, как и всё остальное. Вот только чем сильнее напрягались едва различимые на фоне тёмного металла огры, тем выше поднималась дверь, пока наконец не уехала под потолок.
— Мои невидимые помощники, — рыкнул смотритель храма. — Принимаем меры! Эти охотники за безделушками ни перед чем не остановятся! Но с ограми-призраками им не справиться. Это не обычное сторожевое заклятье, а намного более опасные чары.
По мановению его руки в огромном зале запылали тысячи огней, осветив криволапое дерево, раскинувшее ветви и зашуршавшее листьями. Корни вздымались из плитки пола, перекручивались, и узловатыми змеями врастали в стены. Заскорузлая кора непробиваемыми доспехами покрывала исполина, вырастив на одном боку длинную мантию из изумрудного мха, украшенного синими, розовыми и алыми россыпями цветов.
— Доброе утро, хранитель памяти! — крикнул низкорослый чародей, и дерево ответило, помахав чиркающей по потолку кроной.
Вокруг него протянулись толстые стёкла витрин, подсвеченные колдовскими огнями. На резных подставках величественно покоились реликвии. Сверкающий бриллиантами скипетр. Изогнутый посох с набалдашником из вороньего камня. Меч с тонким, почти прозрачным лезвием. Белый, с прожжённой тульей цилиндр, обвитый кожаным ремнём с золотой бляшкой.
Арий не мог отвести глаз. В Дырявой башне был свой храм памяти, но он не мог похвастаться и половиной столь чудесных экспонатов. Да Голун бы от такого зрелища зашёлся икотой и скончался на месте от приступа жадности. Его дрянная лавка таких чудес никогда не видела, и вряд ли увидит. А сколько знаний древности хранит чудесное древо! До Бесконечных войн и разрушения Тринадцатой башни они росли целыми рощами и по крупицам собирали все перипетии истории Долины, но прорвавшаяся злысть вгрызлась в чудесные стволы и мерзким грибком покрыла всё до кончиков листьев. Те побеги, что удалось спасти, перенесли в башни и научились выращивать настоящие хранилища прошлого. Синдибум не любил заходить в храм памяти. Однажды, еще в детстве, Мара затащила его. Они играли в прятки, скрываясь от смотрителя, но так устали, что заснули прямо под стволом величественного дерева. Сон превратился в кошмар, навеянный шумом листьев. Обрывки страшного прошлого пробрались в детские головы, чтобы безжалостно раскрыть жуткие тайны магических войн. Их едва вызволили из цепких лап иллюзий и вернули в реальный мир. Бабушка потом сильно ругалась, и долго отпаивала внука успокаивающими отварами, строго-настрого запретив приближаться к храму памяти.