Страница 50 из 132
— Поскольку чародей из Кривой башни использовал её как чернильницу, она не имеет права протекать. Лейте!
Хозяин лавки хмуро забурчал, но всё же наклонил кувшин. Сорвавшаяся капля провалилась в дырку и немедленно вылетела сбоку, ляпнувшись об стойку.
— Что и требовалось доказать, — уверенно объявил Симон. — Без самого бублика это сущая безделица.
— Но как же так, — расстроился Арий.
— Я бывал в Кривой башне, — объяснил Болевар, — и видел тот самый бублик. Он давно засох, став твёрдым, как камень.
Голун смотрел на потерявшую ценность реликвию и безмолвно шевелил губами.
— По частям так просто не продашь, — убито выговорил он. — Так и быть. Забирай за девять!
— Зачем? — нарочито удивился Синдибум. — Без бублика она ничего не стоит.
Но хозяин лавки не первый день торговался, чтобы клюнуть на такую примитивную уловку.
— Тогда можешь взять лапу-хваталку. Она стоит десять, но тебе, так и быть, готов уступить за девять.
Они встретились взглядами и смотрели друг другу в глаза, не отрываясь.
— Очень нужная вещь, — заметил Арий. — Только как я письма мегамагам писать буду без чернильницы?
— Сначала грамоту выучи, — поддел Голун.
— Вы заключите сделку? Или я уже пойду? — уточнил Симон, топчась на месте и поглядывая на часы.
— Ладно уж, — согласился Синдибум. — Всё равно от него кнежликов не допросишься. У него ночью злысти не получишь, такой он щедрый и добрый. Так хоть что-то получу. С плешивого кошкомора, хоть шерсти клок.
— Кто ещё тут плешивый!
Хозяин лавки заносчиво вздёрнул подбородок, а Арий сцапал дырку от бублика и пошёл вслед за Боливаром.
— Расскажи, где ты его видел?
— Бублик? В храме памяти Кривой башни. Чародей, который им пользовался, подписал мирный договор после Бесконечных войн и довольно известен среди знатоков истории.
Дверь скрипнула: «При-Хо-Ди-Те…» и недоумённо продолжила: «За-Хо-Ди-Те», когда на порог сунулась Зудочка.
— А я к тебе, Арюшечка, — пискнула она.
— Благого дня! — улыбнулся Болевар. — Причёска вам очень идёт! Как я и обещал.
— Я как раз закончил, — сообщил Синдибум, оглянулся на Голуна, и добавил: — Чтоб нам больше никогда не видеться! Более жадного, противного, вредного и бестолкового продавца я не встречал.
— Не переступай мой порог! — бросил хозяин лавки. — От таких, как ты — одни убытки!
Хотя из-за серых облаков пробивался рыжий край солнца-лучемёта, на лестнице дул холодный ветер. Дененочные часы показывали, что до полувечера ещё довольно много времени и его не стоит тратить понапрасну.
— Угостить вас горячим чаем? — предложил Симон.
— Если расскажите, кто вы на самом деле, — проворчал Арий.
— Он непревзойдённый, известный даже в столице парикмахер, разве не так? — захлопало глазами розовое недоразумение.
— Не только, — загадочно протянул Болевар. — Я освоил много профессий. В наше время так сложно заработать на достойную жизнь, — он потянул их к таверне. — Чем больше у тебя кнежликов, тем больше налогов и растрат. Так что их никогда не хватает.
Синдибум спрятал дырку от бублика в карман, стараясь не думать, как попадёт в Кривую башню. Не говоря уж о том, как заберёт половину реликвии из тамошнего храма памяти.
— Это так несправедливенько, — пропела Зудочка. — Никто ведь не предупреждает, что когда станешь богатеньким, будешь за всё, за всё переплачивать.
— Вы меня так понимаете, — закивал Симон и пропустил её в таверну.
Дробовик отступил в сторону, но, когда мимо проходил Синдибум, процедил:
— Второй раз! Странно! Слежу! — и, показав на свои глаза, ткнул Ария в плечо.
— Да я тише колокольни в Злыстное время и ниже первого яруса, — пробормотал Синдибум.
Они не стали забираться далеко, усевшись за тот же самый стол, за которым еще недавно пили пиво с Хвыщом. Болевар заказал чай с дикими ягодами и малиновые пирожные для Зудочки.
— Я раньше жил в Передудле, — вздохнул Симон. — Но там очень сложно развернуть своё дело. Стоит придумать что-то особенное, и появляется миллион бессовестных подражателей. Они безнаказанно воруют любые идеи, выдавая их за свои собственные.
— У богачей всегда все вокруг виноваты, — пробормотал Арий, отхлебнув из кружки.