Страница 102 из 132
Дед шёл бодро, но дышал отрывисто и потирал левый бок. Синдибум и сам хватал ртом воздух, сдерживая кашель и кривясь от боли в груди. Перед выходом бабушка заставила его выпить ещё одну порцию зелья, но оно ещё не подействовало. Хорошо хоть, уговорили не ввязываться саму отставную волшебницу, а то была бы та ещё погоня, как в сказке про гигантскую капусту: дедка за бабку, бабка за внука, тот за кочерыжку, а все вместе за жадным колдуном вприпрыжку.
Пантелей не оставил заметных следов, но Выжжень подмечал обломанную ветку или сбитый гриб, и его единственный глаз загорался азартом. Казалось, он мог найти «стервеца» даже без клубка.
— Напарнички его сказали, что встретились с магом в маске в заведении Везувия, — просипел дед. — Слыхал о таком?
Арий пожал плечами.
— Тот ещё прохвост! Устроил игорный дом на границе между Злыстными и Благими землями. Всех принимает. И чёрным бестиям из Передудля в рот заглядывает, и наших привечает. Говорит, что у кнежликов цвета нет, они для всех зелёные.
Синдибум поправил чёрный цилиндр. Последнее время он совсем забыл про то, что в Благое время он нагоняет в его голову разные неподходящие мысли. А вот как справляются с постоянным давлением тьмы сами чернобуки? У них-то таких шляп нет. Со всей этой суматохой, ранениями и волшебными поединками, он совсем забыл про такую мелочь и с тревогой взглянул на деда.
— Давно хотел спросить, — проговорил Арий. — Как вы тут волны зла одолеваете? Иногда такое в голову лезет, что хоть с башни прыгай? А тут всё время Злыстное время, и вроде ничего. Друг на дружку не кидаетесь.
— Всякое бывает, — буркнул Выжжень. — А вообще притерпелись. Вроде их и нет. Ко всему со временем привыкаешь. Мне вот, наоборот, как выберусь из леса, так тоскливо становится, хоть вой, — он усмехнулся. — Уж слишком там всё бело и хорошо, а я уж с полумраком сроднился. Да и помнишь, что я тебе говорил. Злысть — штука необъяснимая. Есть от неё вред или нет, тебе ни один чародей не скажет. Хоть безумец из Тринадцатой башни, хоть мегамаг, хоть кто. Тьма, она внутри копится.
Они кружили по тёмным кривым тропинкам, пока не вышли на поляну. В тусклом сиянии клубка на бугре, среди моря жухлой травы, возвышался древний дуб с толстым бугристым стволом. Раскидистые ветви тонули в темноте, а крона казалось исчезает в черноте самого звездного неба. Клубок прокатился вокруг, расшерудив горы гнилых желудей, и остановился, запрыгав на месте.
— Место подходящее, — кивнул дед. — Не иначе, отсюда он и скаканул.
Синдибум поправил мешок.
— Ну и мы за ним следом. А то сдаст скрижаль, разбирайся потом кто прав, кто виноват…
— Стой! — крикнул Выжжень и попытался ухватить его за рукав камзола, но Арий уже сделал шаг.
Нога провалилась в неприметную дыру и будто увязла. Он упёрся другой и уже хотел вырвать её из нежданной ловушки, но дед строго предупредил:
— Не двигайся! — и положил свою тяжелую руку на плечо. — Ты в гнездо штриги наступил.
— Куда? — не понял Синдибум, начав оборачиваться, но Выжжень надавил на ключицу. — Не дёргайся, а то без ноги останешься.
После такого недвусмысленного предупреждения Арий застыл на месте.
— Про штригу, что ли не слышал? — изумился дед. — Чему тебя только учили?
— Что они водятся только в Злыстных землях и не выбираются на солнечный свет.
— И всё? Вы там в своих башнях совсем страх потеряли? — Выжжень потёр повязку на лице. — Или появились заклятья, выращивающие новые ноги? — он сильно скривился. — Я бы не отказался от глаза!
— Не появились, — мотнул головой Синдибум.
Он и правда слышал ещё что-то о штригах, но уже позабыл. Не думал, что когда-нибудь попадёт в Злыстные земли и встретится с этими вредными бестиями лицом к лицу. Точнее памяткой к морде.
— Откуда она тут взялась? Они же вроде живут рядом с высохшими деревьями? — припомнил Арий.
— Этот мерзавец передвинул её гнездо, — шикнул дед. — Чтобы разделаться с погоней.
— Тогда почему она не трогает мою ногу? — взволнованно спросил Синдибум.
— Ждёт, когда ты её поднимешь, — ответил Выжжень, уже в третий раз обходя вокруг. — У неё рот на затылке и зубы так торчат, что кусать она не может. Только прыгать, втыкать и пить кровь. Но уж если вопьётся, ничем не оторвёшь, пока не насосётся. Вот и ждёт, когда ты дёрнешься, освободишь ей места для скачка и уж тогда вонзится и полностью опустошит.
Арий вздрогнул.
— Я бы не хотел с ней расставаться. Я свою кровь нежно люблю, ценю и лелею.