Полуночница

— Да ты с ума сошла! — всплеснула она руками. — Мы даже не сможем туда войти, а если это и получится, то не выберемся!

— У нас нет других вариантов, — пожала я плечами. — Решай, на что ты готова пойти, чтобы спасти брата?

Я не представляла, как ещё вызволить мужчин из беды. Я не могла похвастаться связями в городе, но зато имела в своём распоряжении вещи Ловкача. Я подумала, что мне стоило написать письмо Лирану Фалькс. Но получит ли цесаревич его не просто вовремя, а вообще когда-нибудь? Не попадёт ли оно в руки к врагам? Да и куда его отправлять? В разрушенный Нижний Крак? Милош же так и не сказал мне, где сейчас скрывается наследник, а я не спросила. Если даже послание и достигнет адресата, я не могла быть уверена, что наследник немедленно бросится на помощь Ловкачу.

Но всё же я решила перестраховаться. Я пообещала себе вечером написать не Лирану, а Барни. Если Треокий благоволит нам, то воин уже добрался до столицы. Тогда есть шанс, что он ответит.

Пока я думала, как лучше поступить, Адика ответила на мой вопрос:

— На всё, — коротко, но ёмко сообщила она. — Но я не хочу ещё больше навредить ему. Нас поймают, и сомнений в виновности Вегейра не останется. Мой выбор может стоить ему жизни.

— Его жизнь и так висит на волоске, — отрезала я. — Я не знаю, как ещё помочь. Ты сама говорила, что ничего не смогла сделать. У стражей есть неопровержимые доказательства, что никто другой не находился рядом с погибшей во время нападения. Ни взятки, ни слёзы, ни уговоры не вызволили твоего брата. Пора переходить к решительным действиям.

Она тяжело вздохнула, но я поняла, что девушка согласилась с моими доводами. Так мы решили, что вместе постараемся решить проблему. Я не собиралась отказываться от своего плана, боясь, что Барни может подвести, хотя очень надеялась на обратное. Адика обещала, подкупив стражей, узнать, где содержат пленников, Йоран, к которому мы пошли после, — выяснить, как защищена тюрьма, а я сменила Милоша за столом и стала размышлять над планом. Молчаливого присутствия вора ужасно не хватало.

Когда я осталась одна, Фрай, переселившийся вместе с хозяйкой на постоялый двор, лёг рядом с записями и с любопытством наблюдал, как я пытаюсь разобраться в черновиках вора. Он водил ушами, прислушиваясь к тому, как я перелистываю страницы. Шуршание бумаги настраивало его на игривый лад.

Погружённая в работу, я не сразу услышала настойчивый стук в дверь. Я открыла, и внутрь, в который раз за последние дни, ввалилась Адика.

— Уна! — запыхавшись, с порога заявила она. — Ты… Ты в курсе, в чём обвиняют твоего друга?

Я мысленно поморщилась, но вслух ничего не сказала. Тайны, как бы ты ни хотел их скрыть, обязательно всплывают наружу. Выслушав упрёки девушки, я спокойно села обратно за стол и взяла в руки лист, который до этого изучала.

— Разумеется, — без волнения, уверенная в собственных силах, ответила я.

— Стражи считают, что Ивар — Ловкач! Его обвиняют в многочисленных кражах и подстрекательстве к бунту. Это очень серьёзно!

— Угу, — невозмутимо кивнула я и затем нахмурилась, вчитываясь в записи.

— Я не стану участвовать, — выдохнула Адика.

Я обернулась и иронично, совсем как Милош, приподняла бровь:

— Смирилась с казнью брата?

— Не смешно, — раздражённо сказала она. — Вегейр не виновен, а Ивар…

— Какие времена — такие методы, — с невозмутимостью ответила я. — Тебе придётся согласиться с этим или спасать брата без моего участия. Решай сама.

В конце в голосе прорезались угрожающие нотки. Никогда не позволяла себе действовать так — расчётливо и равнодушно, но жизнь научила в случае необходимости проявлять жёсткость. Смута уничтожает слабость, выжигая её калёным железом. В тяжёлые времена нет места для нерешительности или мук совести, решения следует принимать с трезвой головой и холодным сердцем, а чем толще на нём корочка льда, тем больше шанс выжить. Сомнения могут дорого стоить.

Адика не ожидала отпора. Её ошарашили мои резкие слова. Она стояла так, словно ей дали пощёчину. Наконец она сглотнула и произнесла:

— И правду говорят, что подобные обстоятельства меняют людей. Я тебя не знала, Уна.

С этими словами она покинула комнату, но я поняла, что в наших планах ничего не изменилось. Я не оставила девушке выбора.

Как ни в чём не бывало я вернулась к работе, внезапно осознав, что начинаю вести себя, как Милош. Та же непоколебимая жёсткость, присущая мужчине, та же упрямая уверенность в себе. К чему они привели его? Но я не представляла Ловкача другим.

Мне пришлось похоронить в себе угрызения совести и читать дальше. Фрай, которому надоело вопиющее невнимание к собственной персоне, встал со столешницы и начал ластиться. Я погладила его, и он громко замурлыкал, потираясь мордой о моё лицо.

— Хоть на тебя всегда можно положиться, — посетовала я.

Кот лизнул меня в нос. Шершавый язык защекотал кожу. Я снова ласково провела рукой по шерсти и вернулась к работе. Но Фрая такой исход не удовлетворил. Он обиженно мяукнул на подобное пренебрежение к себе и принялся вертеться перед лицом, требуя внимания. Но в этот раз я оказалась непоколебима. Я не собиралась отвлекаться на игры с животными.