Полуночница

Но кот считал иначе. Поняв, что я не собираюсь обращать на него внимания, Фрай нагло лёг на бумаги, которыми я была поглощена. Внушительная тушка намертво пригвоздила записи, не оставив мне выбора, чем на самом деле (по мнению зверя, разумеется) следует заниматься.

Я попыталась сдвинуть кота, но он упёрся всеми четырьмя лапами, мешая это сделать. Вот так всегда! Когда я брала его на руки, чтобы погладить, он вырывался и убегал прочь, а стоило мне заняться чем-то важным, как он тут как тут.

— И что с тобой прикажешь делать? — задумчиво сказала я. Фрай снова мяукнул в ответ.

Я вздохнула, встала, заглянув в наглые кошачьи глаза, и взяла с полки книгу, которую тоже собиралась прочитать: раз уж записи вора оказались для меня недоступны, пришлось проводить время иначе. Но только я погрузилась в чтение, как кот поднялся с насиженного места и прыгнул прямо на распахнутый том. Я едва удержала талмуд в руках — питомец весил немало.

Никакие уговоры не мешать на Фрая не действовали, его волновали только собственные эгоистические желания. К судьбе Ловкача он был полностью равнодушен.

Мне пришлось погладить кота. Я погрузила руки в пушистую шерсть, рассеянно размышляя о грядущей авантюре, и ушла настолько глубоко в себя, что не заметила, как глаза животного налились голубым светом, а мою кисть начали облегать кружевные перчатки того же цвета, сотканные из магических нитей. Я взглянула на свои пальцы только потом, но тогда я словно погрузилась в некий колдовской транс.

Не замечая ничего вокруг, я встала со стула. Кот, заметно успокоившийся, спрыгнул на пол и спокойно наблюдал за хозяйкой. Словно зачарованная, я подошла к вещам Милоша, с пустой головой развернула какой-то свёрток и достала на свет ожерелье из чёрных бриллиантов — то самое, украденное вором у леди Ливийской. Не думая ни о чём, я надела украшение на шею. Как только холодные камни прикоснулись к коже, я почувствовала, что разум ко мне возвращается. Я словно пробудилась ото сна.

Я тряхнула головой, и мысли прояснились. Остатки наваждения покинули мой разум, и я смогла ясно думать. Стоя напротив зеркала, я увидела своё отражение. На теле висели остатки голубых нитей, но меня ошарашило совсем другое: я обнаружила, что морок, скрывавший мою внешность, изменился. Поверх плетений Ловкача лежал прочный кокон других, делающих меня похожей на… стража.

Милош говорил, что его сил не хватит изменить телосложение человека, но украденное ожерелье с этим успешно справилось. Никто не смог бы признать во мне хрупкую девушку.

Я охнула от удивления. Я не представляла, что сотворил со мной кот, теперь равнодушно лежащий на кровати вора, но Фрай решил проблему: теперь я могла не бояться разоблачения в темнице. Жаль, то же не касалось Адики и Йорана. Все знают, что форма стражей Льен зачарована. Она садилась только на того, для кого предназначалась. Подделать её — задача та ещё. До этого я думала, что ни одна иллюзия не воспроизведёт знак отличия, красующийся на груди стражей, но ожерелье леди Ливийской с этим успешно справилось. Теперь я поняла ценность украденного артефакта. Ловкач не совершает напрасных поступков. Он всегда точно рассчитывает, что пригодится в жизни, а без чего вполне можно обойтись.

Видеть незнакомого внушительного мужчину в зеркале было непривычно. Я сетовала, что Милош, даже замаскировав свои записи для всех, кроме меня, практически не упоминал, на что способны его вещи. Имея множество артефактов, я практически не подозревала, на что они годны. Ловкач всегда уходил от моих вопросов, расставаясь со сведениями только в случае острой необходимости. Что же, она наступила, но вора поблизости не оказалось.

Благодарная за подсказку, хоть и полученную непонятным путём, я погладила кота по холке. Правда, сначала я поднесла руку с опаской, но в этот раз ничего необычного не произошло. Фрай потерял ко мне интерес и задремал, оставив меня наедине со своими мыслями. Я погрузилась в работу дальше, окрылённая неожиданным открытием.

Вечером вернулись Адика и Йоран. Мужчина нас приятно удивил. Он выяснил, что и Милоша, и Вегейра держат на одном этаже. Но только я успела немного воспрянуть духом, как Йоран огорошил новостью:

— Рано радуешься. Их казнят через два дня.

Я написала записку для Барни, вознеся мольбу Треокому, чтобы через неё меня не нашли, хотя и старалась излагать мысли так, чтобы никто посторонний не понял их истинного смысла. Торопливо надев плащ, я улизнула из дома.

Ветер трепал волосы, то и дело мешая обзору. На улице снова помрачнело. Над городом сгустились тучи. Я спрятала голову под капюшоном, защищаясь от накрапывающего дождя.

Люди, кутающиеся от непогоды в плащи, сновали повсюду, похожие на огромных жуков. Я шла среди них, чувствуя себя ужасно тоскливо и одиноко. Я двигалась быстро, пытаясь согреться и практически не обращая внимания на то, что творится вокруг. Поэтому, когда толпа начала становиться плотнее, я не сразу это заметила.

Оживление, охватившее горожан на площади, граничило с животным азартом и неестественным любопытством. Люди кричали, активно размахивая руками, ожесточённо били друг друга, пробираясь к центру, и я успела пожалеть, что решила срезать путь до почтомата[*ящик или футляр, переносящий письма на большие расстояния] и попала сюда.

Я совершенно не понимала, что происходит. Ландвааг резко надел маску безумца, не поддающегося контролю. Толпа походила на стихию, сметающую всё на своём пути. Только когда течение вынесло меня с вместе с людским потоком ближе к сердцевине бушующей массы, я смогла разглядеть, что же заставило людей оторваться от своих дел в такую непогоду.