Revenge

«…А также о нашумевшем деле об изнасиловании двух девушек — Майи Коул и Кэтрин Стэнфорд: подробностей по делу до сих пор нет, обе потерпевшие в тяжёлом состоянии находятся в больнице, прессу к ним не пускают, власти также не спешат делиться информацией. Но мы, редакция «Ньюс-Чэннел», будем держать вас в курсе событий…»

От плотоядной усмешки на моём лице даже вышколенная стюардесса шарахается и спешит убраться куда подальше вместе со своим предложением выпить ещё шампанского.

Примерно так же, на самом деле, повела себя и пресса, когда сунулась в больницу, чтобы разузнать побольше об этом «деле». Служба внутренней безопасности «Стэнфорд кампани» крепко взяла этих грязных проныр за яйца: шаг влево, шаг вправо — кастрация.

Но от этого не легче. Перед глазами до сих пор красное марево, как в тот самый день, неделю назад, когда отец дрожащим голосом сообщил мне по телефону о произошедшем.

Он думал, что достаточно будет запереть меня на неделю «неотложными» делами в Сиднее, чтобы я остыл и подуспокоился. Ещё одно доказательство того, что за двадцать шесть лет отец так и не понял, кем на самом деле является его сын — Ричард Стэнфдорд.

Пилот монотонно бубнит в микрофон уже заученную фразу о посадке, и, будто в ответ на его слова, сердце начинает биться быстрее, разгоняя адреналин по телу.

Ничего, осталось совсем немного. Ещё пара часов, и я буду дома. Клянусь, я отомщу всем ублюдкам, которые посмели тронуть Кэти.

Я клянусь.

                                                                       ***

В прокуренном кабинете детективного агентства на Холборн-стрит даже днём царит полумрак из-за вечно опущенных жалюзи, а кожаные диваны, стеллажи с книгами и большой письменный стол из тёмного дерева наводят на мысли о мафиози как минимум.

Зато обеспечена полная конфиденциальность как самих дел, так и заказчиков. Именно поэтому контора процветает, несмотря на высокие цены.

Но деньги в данном случае роли не играют. И тем более для того, кто является наследником одной из крупнейших фармацевтических корпораций Старого света.

Лайэл, мой лучший друг и по совместительству глава детективного агентства, уже битый час пытается вразумить обезумевшего от горя и ярости братца.

— Дик, ты уверен? Нет, ты серьёзно уверен? Это ведь не шутки. Ты собираешься вершить собственное правосудие в обход властей. И я ещё могу понять, зачем тебе вся информация о нападавших, но медицинское заключение Майи Коул?

Я раздражённо расслабляю галстук и расстегиваю пару пуговиц строгой рубашки.

О чём вообще тут можно думать? И с чего вдруг Лайэл, тот самый Лайэл, который до полусмерти готов избить любого, кто, скажем, просто бродячую собаку пнёт на улице, сейчас уговаривает меня подумать? Неужели боится, что я запятнаю свою репутацию? Ну так для этого он мне и нужен. Чтобы всё было тихо-мирно.

Как говорят, не подкопаешься.

— Да, я уверен. И раз я сказал, что мне нужно, — значит, нужно. Читай.

Лайэл ещё немного помедлил, посверлил меня взглядом, словно взвешивая всё «за» и «против», нахмурился ещё сильнее, но всё же взял со стола нужную папку, и, прокашлявшись, начал:

— Майя Коул, двадцать два года, поступила в больницу святого Антуана с многочисленными повреждениями средней степени тяжести, а именно: гематомами и ссадинами по всему телу, переломом двух рёбер, разрывом бедренных связок, закрытой черепно-мозговой травмой, предположительно от удара о деревянную поверхность. Потерпевшая была девственницей… — Он запинается на полуслове и поднимает на меня тяжёлый взгляд. — Нет, если тебе так надо, читай это сам. И фотографии рассматривай, а я не хочу. Бедная девочка, что ей пришлось вытерпеть…

Не даю ему договорить, а просто выдергиваю папку из рук и возвращаюсь на место, пробегая глазами текст, пока не нахожу нужный отрывок.

«Потерпевшая была девственницей, о чём свидетельствует большое количество крови и частицы ткани плевы. В половых путях, а также на теле — в районе бёдер и рта — обнаружены следы семенной жидкости. Под ногтями жертвы найдены эпителии кожи и частицы крови нападавших, что говорит о сопротивлении и подтверждает версию об изнасиловании. Майя Коул поступила в больницу святого Антуана в шоковом состоянии и была искусственно введена в состояние сна. Насилие сексуального характера, совершённое группой лиц, подтверждено медицинской комиссией под председательством Грегори МакТона».

Подпись, печать.

Да уж, на подробности они не слишком-то богаты, как, собственно, и копы.

— Это всё? — спрашиваю я, а сам продолжаю рассматривать твоё фото, прикреплённое к делу.

Я знаю тебя с самого детства — с тех пор как ты по каким-то совершенно непонятным мне причинам стала лучшей подругой моей сестры Кэтрин. И именно из-за тебя Кэти пострадала.

Пальцы с силой сжимают странички дела, защищённые лишь тонким картоном папки, превращая и без того ломаную фигуру на фото в уродливое месиво.

Краем глаза замечаю, как Лайэл застыл в нерешительности около довольно толстой тёмной папки. Словно раздумывая, отдавать мне её или нет. По лицу вижу, что принятое решение ему не нравится. Но, с другой стороны, на то он и лучший друг, чтобы знать, что я в любом случае добьюсь своего. И для него же спокойнее будет всё проконтролировать.

Не знаю почему, но Лайэл всегда считал, что я хожу по тонкому лезвию, в то время как он твёрдо стоит обеими ногами на земле. Особенно это странно, учитывая, что это он выбрал профессию частного детектива, а не я. И за шесть лет практики уже успел три раза побывать на волосок от смерти.

Я же не стал даже типичным героем сопливых любовных романчиков, вечно бунтующим и находящим свой путь в совершенно неожиданном занятии — например, укладке железнодорожных путей в какой-нибудь английской глуши.

Меня моя жизнь вполне устраивала. До недавнего времени.

Я всё ещё стискиваю бумаги занемевшими пальцами, когда Лайэл протягивает мне новую папку.

— Да, понимаю твою реакцию. Когда я в первый раз увидел фото и прочитал заключение, то почувствовал примерно то же самое. Это из полиции. Всё, что удалось достать. Но, — он снова притягивает документ к себе, заставляя меня слегка привстать с кресла, — учти при разговоре со следователями, что многое из того, что здесь написано, ты знать ещё не должен. Спалишь нас раньше времени, и ничего не выйдет.

Его слова доходят словно из-под толщи воды.

Нет, он не понимает, что я чувствую. Даже близко не представляет, что я хочу сделать. То, что написано в полицейском отчёте, я уже видел. Именно после него я добавил ещё одно имя в список. Фамилию, если быть точным. Может, обычно у меня плохо выходит актёрская игра, но только не в этот раз.

Стискиваю зубы почти до хруста, физически ощущая нестерпимое желание разорвать, уничтожить, наблюдать, как будут захлёбываться в собственной крови все они, их близкие. И немного отпускает. Совсем чуть-чуть, но теперь по крайней мере я уверен, что не наброшусь на Лайэла из-за его идиотских догадок и сочувственно-заботливой физиономии.

Ты, сука, и твой папаша-выродок виноваты не меньше. И вы поплатитесь наравне с остальными. Перед глазами снова появляются фото Кэти из отчёта, я встаю слишком резко — Лайэл непроизвольно отклоняется в сторону — и, прихватив свободной рукой пиджак, собираюсь на выход.

— Дик… Езжай домой, поспи. Тебе сейчас это нужно. Кэтрин всё равно перевезли в Америку, там она в безопасности. А тебя, если ты заявишься в больницу к Майе, чего доброго, примут за одного из нападавших. Видок соответствующий. — Я никак не реагирую, и он продолжает с животным рычанием в голосе: — Мы заставим этих ублюдков поплатиться, не сомневайся.

Оборачиваюсь медленно, словно даю ему последний шанс отказаться.

— Ты же понимаешь, что до суда они не доживут? — Я не спрашиваю, а ставлю перед фактом. Но мне нужно его согласие, если уж он будет втянут во всё это.

Лайэл ничего не говорит, только коротко кивает. Вот и всё, договор подписан.

Они поплатятся. А вот то, что их будет на два человека больше, чем указано в отчёте, Лайэлу знать совсем не обязательно.