Страница 36 из 64
— Давай внутрь. Попытаешься сбежать — убью!
Он пожал плечами, попытавшись возразить:
— Да зачем мне бежать? Мне бы…
Но договорить ему не дали. Снова в глаза глянул кончик меча, и пришлось, согнувшись пополам, войти в низкую хижину. Внутри было сумрачно и душно от небольшого огня в каменной кладке, но остальные предметы быта отсутствовали. Впрочем, ещё там оказалось что-то вроде лежанки из хвороста и срезанной травы, покрытой одеялом. На неё и указала светловолосая:
— Здесь будешь спать. Утром возвращаемся в город. Если ты сбежишь ночью, я найду тебя по следам и перережу горло без разговоров! Понял?
— Понял, — пробурчал Дима. Куда бежать… Алису бы найти. Дурацкий Новый мир! Вечно он, Дима, попадает во всякие неприятности. Особенно когда решает побыть джентльменом и помочь то девушке, то какой-нибудь собаке…
Блондинка вытянула руку в его сторону и начала тихо шептать что-то, поигрывая пальцами. Дима нахмурился. Колдует, что ли? Небось, хочет обездвижить на всякий случай. Но его запястья внезапно закололо, как будто тысячи иголочек впились в кожу, светящиеся кольца обвили руки, стягивая их вместе перед грудью. Дима машинально попытался сбросить странные, словно нематериальные верёвки, но не смог даже растянуть запястья на несколько миллиметров.
Он с укором взглянул на валькирию:
— Ну и зачем это? Сказал же: не собираюсь бежать.
— У меня нет никаких оснований тебе не верить, — она пожала плечами, поправляя на груди ремень с ножом. — Но и верить тебе я тоже не могу. На твоём месте я бы легла спать.
Усмехнувшись от её спокойного тона — именно с таким голосом диктаторы развязывают войны и завоёвывают полмира — Дима уселся на лежанку и ответил:
— Спокойной ночи.
Блондинка промолчала, странно посмотрев на него, и вышла, нагнувшись. Дима вздохнул и откинулся на лежанку с твёрдым намерением заснуть и проснуться дома. Или хотя бы у Алисы в кровати. Мало ли… Перепил виски, померещились всякие глюки, надо бы скорей прийти в себя. Мысли в голову лезли откровенно невесёлые, ибо Дима прекрасно понимал, что ни в какой такой кровати он не проснётся, что он в плену у викингов из Северных земель, что дикарка с холодным оружием распоряжается его судьбой, а он даже объяснить не может, как здесь оказался. Снаружи ещё доносилось бряцанье мечей, звон стали не давал сосредоточиться, как и отрывистые крики воюющих. Что если завтра какой-то там конунг и какие-то жрецы решат, что Дима шпион, и прикажут казнить? Как доказать, что он не осёл?
Он уснул на жёсткой лежанке с чётким ощущением чего-то забытого, ускользнувшей мысли. А проснулся от тихих шагов.
В шалаше кто-то был. Дима попытался потереть глаза, чтобы окончательно прогнать сон, но шлёпнул сам себе по лбу правой рукой, привязанной к левой. Зашипел, как рассерженный кот, и услышал тихое хихиканье. Мгновение спустя в потухшем было очаге вспыхнули искры, родился небольшой огонёк, перекинувшийся на охапку тонких веточек, и осветил лицо рыжей валькирии. Она была в одной рубашке до колен, с распущенными волосами, падавшими на грудь, а с одного плеча рубашка сползла, показывая светлую кожу, покрытую веснушками, в свете пламени кажущуюся золотой.
— Вы чего? — шёпотом спросил Дима, сразу проснувшись. Рыжая подобралась ближе, присела рядом на лежанку и без долгих разговоров положила ладонь на его пах. Дима напрягся и сделал машинальное движение в сторону. Что за…
— Лучше не сопротивляйся, пленник! — усмехнулась рыжая, нащупывая застёжку на джинсах. — Кто придумал эти твои штаны? Снимай их сам.
— Зачем это? — чувствуя себя идиотом, спросил Дима. Ясен пень зачем…
— А вдруг тебя завтра казнят, — усмехнулась рыжая, запустив руки под его рубашку и поглаживая мышцы пресса. — Хочу узнать, как любят старомиряне!
Ух ты! С места в карьер! Правду говорят о валькириях — они пощады не знают! Вот и эта уже начала стаскивать джинсы, не обращая внимания на попытки Димы отползти подальше. С причмокиванием уставилась на то, что взяла в руки:
— О да! Ты мне уже нравишься!
— Я… так не могу… мы даже не познакомились… — прерывающимся от паники голосом ответил Дима.
— Меня зовут Хель, — шепнула она, придвигаясь ближе, не выпуская из руки лакомый кусочек. — А ты Димитри. Ну же, покажи мне, на что способны мужчины из Старого мира!
Несмотря на грубоватые черты лица, Хель была красивой. На тонком длинном носу сияла даже в полумраке россыпь веснушек, а тёмные глаза в форме миндалинок игриво блестели всеми оттенками золотистого и оранжевого. Откинув длинную копну кудрявых волос за плечи, валькирия развязала шнурок у горловины рубашки, и та неторопливо соскользнула к ногам, открыв светлое, мускулистое и сухое, как у питбуля, тело. В Диме проснулся древний воин. Тот, который кромсал тела направо и налево, рубил всех недругов в соломку, а потом брал захваченную в плен женщину с грубостью победителя. То есть, конечно, сейчас пленником был он сам, но это не отменяло желаний тела…
И сегодня взяли его. Хель, восхищённая размером и твёрдостью мужского достоинства Димы, просто оседлала его бёдра, насаживаясь, как добыча на стрелу, постанывая от наслаждения, запрокинув голову, тиская ладонями полные груди, исполнила своё желание. А потом, натянув рубашку на насытившееся тело, погладила Димины волосы, шепнула на ухо:
— Будь моя воля, я бы выкупила тебя у конунга!
И ушла, неслышно скользнув к выходу. Дима остался лежать, вдавленный в одеяло, в растрёпанных чувствах, словно его поимели. Впрочем, почему «словно»? Его только что знатно поимели, а он даже не удовлетворился… Чёрт побери! Не завершать же начатое рукой! Тем более что рыжая оставила его прямо так, со спущенными джинсами и задранной рубашкой… Дима встал с лежанки, опираясь на связанные руки, и принялся натягивать штаны на задницу. Сучка. Могла бы и задержаться на пару минут…