Страница 5 из 243
- За что вы так со мной, Серж? Я ведь не сделала вам ничего дурного! – простонала она.
- Не бойтесь. Я хочу помочь, - прошептал Сергей, делая несколько шагов к ней.
Но она только покачала головой, со страхом глядя на него.
И тогда Серж, сходя с ума от страха, опрометью бросился в к отцу и покаялся в содеянном. Он видел, как все краски сошли с лица Льва Алексеевича, и, ни слова не сказав сыну, он бросился вон из комнаты.
Той же ночью Аннет разрешилась от бремени, родив девочку совсем крошечную и слабенькую, и тихо отдала Богу душу. Думали, что и младенец последует вслед за матерью, но девчонка выжила, и наутро её окрестили Юлией. Проступок Сергея не остался безнаказанным. Розги в руках взбешённого отца жалили весьма чувствительно, и спина и по сей день хранила отметины, оставшиеся ему в память о наказании. Отец не жалел его тогда и бил нещадно, со всей силы.
Лариса Афанасьевна, как много позже понял Сергей, Аню ни в чем не винила и даже где-то была благодарна ей за то, что с её появлением супруг перестал захаживать в спальню. Потому, испытывая жалость к новорождённой родственнице, по вине Сергея оставшейся без матери, она сама взялась выхаживать младенца, да и привязалась к нему. Она не возражала, когда Лев Алексеевич высказал желание признать ребёнка, и кто бы ни приезжал к ним в имение, всегда говорила, что Юленька её собственная дочь, поэтому даже те, кто знал об истинном положении дел, предпочитали хранить молчание.
Отношения между Львом Алексеевичем и Сергеем после смерти Аннет так и не заладились. И хотя, повзрослев, Сергей стал понимать отца, который, будучи женатым на первой уездной красавице, ночи проводил с Анной, но та детская обида пустила слишком глубокие корни в душе и нашла своё выражение в его отношении к Юле. Вроде и росла Юленька, как барышня, и воспитывалась вместе с Сержем и Полин, но Серж постоянно находил повод показать ей, что по рождению своему она ему неровня.
Все эти воспоминания нахлынули на Сергея, и он вновь с раздражением оглянулся на младшую сестру, услышав её беззаботный смех. Чувство вины заставило его дать отцу обещание позаботиться о ней после смерти родителя. Перед кончиной своей Кошелев-старший долго и тяжело болел и, предчувствуя близкий конец, переписал завещание, в котором выделил приданое обеим дочерям, а с Сержа взял слово, что он в точности исполнит его последнюю волю. Лариса Афанасьевна после смерти Льва Алексеевича удалилась из мира, став сначала послушницей в Свято-Троицком женском монастыре, а потом приняла постриг и проживала там же под именем сестры Лукерьи. Мирские заботы её более не волновали, и судьбы Полины и Юли были теперь исключительно во власти старшего брата.
- Ваше сиятельство, не останетесь ли отобедать с нами? - улыбнулся Кошелев князю, видя его интерес к девушкам и надеясь, что у Полин появится шанс произвести хорошее впечатление на высокого гостя.
Павел утром не завтракал, ограничившись чашкой кофе, пить который привык на Кавказе, а потому желудок его уже давно давал о себе знать.
- Не откажусь, Сергей Львович, - улыбнулся в ответ Шеховской.
- Тогда прошу в дом, - широким жестом предложил Кошелев.
Что для Полин, что для Жюли присутствие за обедом Шеховского стало полной неожиданностью. Полин то и дело краснела, когда Павел обращался к ней с каким-нибудь вопросом, и ответы её были в основном односложными. В мыслях же своих девушка сожалела, что решила не переодеваться к обеду. Ах, как бы хорошо смотрелось на ней новое платье из голубого шелка в тонкую белую полоску! Да и причёску не мешало бы поправить. "Серж мог бы и предупредить, что пригласил князя отобедать с ними", - досадовала она на брата. Сам же Кошелев, заметив столь явный интерес соседа к Полине, был весьма доволен.
- Полин, а что вы читали нынче днём? – поинтересовался Павел.
- Это роман в стихах, написанный камер-юнкером Пушкиным, - краснея от того, что, изображая из себя просвещённую барышню, раскрыла книгу на середине и не прочитала даже названия, ответила Полина. Про камер-юнкера Пушкина она вспомнила только потому, что о нем восторженно говорила Жюли, увидев книгу у неё в руках.
- И как Вам понравился «Евгений Онегин»? – улыбнулся Поль.
- Я ещё не прочла до конца, и пока мне трудно составить своё мнение, ваше сиятельство, - подняла на него глаза Полина.
- Называйте меня, пожалуйста, по имени, - попросил её князь, постаравшись не выказать своего удивления тем, что Полин до сих пор не читала романа, давно уже бывшего у всех на слуху. – По-соседски, - добавил он с искренней улыбкой.
- А мне понравился роман, - вдруг выпалила Жюли, но тотчас покраснела и смутилась под пристальным взглядом Шеховского.
Звякнула, ударившись о пол, серебряная вилка, и Полин, подняв глаза, недоуменно посмотрела на сестру. Не менее многозначительным был и взгляд брата. В столовой повисла мёртвая тишина, нарушаемая лишь шелестом колышущейся на ветру шёлковой занавески.
С самого начала обеда краем сознания Серж уловил странные перемены, произошедшие в поведении младшей сестры. Жюли не хихикала за столом, не разговаривала, размахивая руками, как обычно, а сидела тихо, как мышь, опустив глаза и рассеянно гоняя еду по тарелке.
- Простите! - Жюли залилась краской и бросилась вон из комнаты.
Сергей выразительно пожал плечами, всем своим видом показав, что не одобряет поведение сестры.
Добежав до своей комнаты, Юленька бросилась на кровать лицом в подушку. Дура! Боже, какая же она дура! Вот кто её за язык тянул?! Князь теперь подумает о ней Бог знает что! Впору было разрыдаться, и близкие слезы уже подступили к глазам. И отчего вдруг так захотелось плакать? Шмыгая носом, девушка села на постели. Повернувшись на звук открывшейся двери, Жюли увидела нянюшку Пелагею, которая вошла в комнату, переваливаясь с боку на бок под своим немалым весом.