Страница 93 из 127
Убегая к лифтам, чтобы поспеть в карету скорой помощи к демону, принцесса пробежала мимо десятков спасенных людей, которых расфасовывали в ряды «легко отделались» и «его в больницу». Но не испытала гордости, ведь они пришли лишь за одним, и то не человеком.
Машина с Каем не успела уехать, медбратья, находившиеся в ней, были слишком озадачены своим клиентом, и не могли решить, как им поступить.
— Пропусти! — потребовала Нинель, протискиваясь в кабину и занимая место рядом с кроватью. Злясь на свою нерасторопность, она потребовала. — Отвезите в больницу с лучшим врачом, занимающимся патологиями развития, мутациями, да хоть инопланетянами, но с опытом.
Машина тронулась. Без точного ориентира, водитель спешил в ближайшее медицинское учреждение, а там, как в кабине договорятся, его направят.
Один медбрат, тот самый, который совершил спасительный удар тока, спросил:
— А вы ребята из зоны пятьдесят один?
— Жень, мы не в Америке же, — бурчал второй, делающий попытку поставить капельницу. Он ответил на вопрос девушки. — Есть один, Ян Терентьев. Мужик три войны прошел, разного поведал, затем шесть сиамских близнецов разделил: пять удачно, один летально. После перешел в Московское отделение хирургии. Какой год уже язвы режет и аппендициты. А ведь он еще и генетик по образованию.
— В какой больнице этот талант?
— На Буревой. Знаете, ближе к окраинам, от центра. Там еще маленький парк рядом.
Лицо Нинель вытянулось. Так же не бывает, правда? Буревая – улица соседняя с их. Упомянутый парк – тот самый, в котором они играли в снежки. А больница – та самая, которая стоит около этого парка, и мимо которой они много раз проходили. Разве так бывает?
— Веди туда!
— Девушка, он не согласится, совсем потерял веру в себя.
— Так мы ему веру вернем, — улыбнулась принцесса, доставая пистолет и предусмотрительно ставя это безобразие на предохранитель. Не зря допытывалась у Саванова как обращаться с этой штукой. Правда она не думала в тот момент, что придется угрожать обычному человеку.
Аппаратура вновь запищала, и медики по новой склонились над умирающим в попытках стабилизировать его состояние. Нинель все надеялась, что он придет в себя и еще раз поговорит с ней, но его состояние продолжало ухудшаться.
Женя и Влад, так звали медбратьев, в полном охренении смотрели на три лучевые кости, вместо положенных двух, пытаясь вправить перелом на место. Девушка находила нужные абзацы в файлах и с их помощью помогала стабилизировать состояние умирающего.
Жуткие полосы разрезов украшали кожу, куда ни глянь. Особенно страшно смотрелась одна на грудине. Спроси она, что это, и ответ окончательно мог выбить ее из и без того шаткого равновесия.
Множество костей было распилено ради диагностических операций, посмотреть, что же внутри. Если бы Кай был в сознании, он бы мог рассказать, как кричал с трубкой в горле без способности пошевелиться. Как терял сознание и вновь приходил в себя, попадая в Ад. Как слышал слова тех людей о его состоянии и их нежелании это менять.
Видите ли, если удалить все поврежденные органы или заменить их, образец может слишком рано умереть, а им еще хочется с ним поиграть. После такого, пыточные инквизиции и даже методы воспитания демонов казались легкими шлепками по попке.
Изредка способность воспринимать мир возвращалась, и он чувствовал чужое тепло и слышал слова, уговаривающие продолжить борьбу. Но Кай так устал, и уже не хотел бороться - не за чем. Нинель и Адонис более никто не угрожает. Его мучители наказаны. А ему нужно просто прекратить всем портить нервы и стать холмиком земли или прахом на ветру (что там выберут для него друзья). C'est La Vie[2].
— Что с его глазами? — перешел к обработке ран на лице Евгений. — Похоже на катаракту. Не рискну снимать эту пленку. Боюсь повредить роговицу. Девушка, подержите вот здесь, боюсь, эта гематома может означать внутреннее кровотечение… Вы не знаете, какую кровь можно ему перелить?
— Сейчас найду в документах. Кай, держись! Главное – держись!
«Прости, я не могу...» … … …
[1] Oh My Fallen God – О мой падший бог.
[2] Селяви - эту фразу французы произносят в ситуации, когда ничего нельзя поделать, и остаётся лишь смириться с судьбой и принять жизнь такой, какая она есть.