Страница 94 из 127
Ян Терентьев давно отошел от дел. Свое новое положение он считал выходом на пенсию, а новую работу – хобби. Разве могло сравниться ампутация пальца с отсечением ног пилой, покореженной взрывом. Или могло ли сравниться удаление аппендицита в стерильных условиях с выниманием осколков на поле боя. Его практика с физическими уродствами так же вспоминалась с восторгом, кроме последнего случая, когда пациенты умерли из-за его ошибки, как сказала общественность.
То – дело прошлого, и в прошлом же осталось, теперь у него ежедневные заботы фиксированы и оговорены заранее. В любом случае, бывало, заранее запланированную процедуру отменяли, как случилось в этот раз. Должна была состояться рядовая операция по удалению кисты, и причину ее отмены никто не взялся объяснить, да и сам хирург не рвался знать причину. Дал команде отбой и собирался идти домой, когда в коридоре послышался шум, и в его кабинет вбежала красная от напряжения девчушка с поразительно равномерно окрашенными зелеными глазами уроженки Исландии. Именно там он встречал таких зеленоглазых, рыжеволосых девчушек. Правда, ни одна из них не бросалась на него с отчаянием раненого воробья, размахивая папкой.
— Спасите его, — вот и все, что она сказала, торопливо пихая в его руки документы.
Только глянув на записи, Ян рассмеялся. Естественно, это шутка, аспиранты решили посмеяться, иначе откуда у человека четыре легких или пятикамерное сердце.
Рыжая красавица достала пистолет, и шутка уже не казалась веселой. Двое медиков из младшего персонала практически вручную поддерживали жизнь в теле, находящемся в катастрофическом состоянии. Настолько выраженную дистрофию Ян встречал лишь в местах, где каждый третий умирал голодной смертью. Столько переломов он видел, откачивая мужчину, попавшего под грузовик. Стертые до костей раны были им замечены у пленных в арабских странах. А полосы прежних операций, наскоро заваренные лазером, напомнили выпотрошенного лабораторного кролика.
Фактически перед врачом оказался без пяти минут труп, чья жизнь целиком зависела от тревожно пищащей аппаратуры неизвестной ему модификации.
— В операционную, живо! Вы, — указывая на медбратьев, — будете ассистировать.
Кай лежал на столе. По его телу расползалась россыпь синих и черных пятен: признаки отказа почек. Ужасная гематома сбоку – внутреннее кровотечение. Грудь неподвижна, самостоятельно он уже не дышал. В горло вставили трубку, короче предыдущей. Тело судорожно дернулось, и грудь приподнялась. Дыхание восстановилось.
Нинель старалась не смотреть на действия врачей и читать вслух всю документацию о крови, о кровообращении, о вентиляции воздуха в легких, о системе сосудов, обо всем, отличающим Кая от человека, и сама поражалась, насколько он иной.
Принцесса отказывалась принять старуху с косой, упрямо топчущуюся в операционной, и громко стонала при неудачной попытке запустить остановившееся сердце.
Дефибриллятор издал короткий писк и тело беса получило первый разряд, затем второй, выше мощностью. Эффекта нет. Распил точно по едва затянувшейся линии. Как хочется этого не видеть. Ступор в пару секунд, еще секунда неверия и непринятия, и начат прямой массаж нечеловеческого сердца.
Перед глазами девушки мелькали сцены, когда она злилась на Кая, и когда они весело проводили время, его недоговорки и странное поведение. Он даже ее поцеловал, хоть и признался в шуточности своего поступка. Демон до последнего пытался закрыться юмором от надвигающейся смерти. Коса занесена, от удара не уйти.
— Сердце бьется! Это оно так бьется!? С какой, черт возьми, вы планеты!?
Старуха, на то и старуха – промахнулась. Но не ушла. Сидит рядом – ждет.
— Девушка, вы понимаете, нам придется его буквально вскрыть, чтобы просто попробовать спасти.
Комок в горле обернулся ежом. Дышать с таким перекрывающим воздух питомцем невозможно, говорить тоже. Ее друг лежал со вскрытой грудной клеткой, и его собирались кроить дальше. Но если это единственный шанс спасти… Нинель кивнула и увидела: скальпель касался бледной кожи живота, разрезал плоть. Она отвернулась, удерживая в голове две мысли: он еще жив и ему не больно. Читала, на автомате собирая слова в предложения, стараясь не думать, как получены все эти данные.
— Почему у него четыре почки? — Врач не выдержал и сам подошел, схватил бумагу окровавленными руками, стараясь вникнуть в текст, но стоило расслабиться и восстановить дыхание, как сердце снова начало сбоить. Путаясь в бумагах и пытаясь уместить в голове саму возможность существования подобной живой системы по имени Кай, с невиданным ранее разветвлением вен и органов, врач из всех сил пытался помочь. Пустив через сердце еще один разряд и, не добившись результата, получил результаты по крови, ужаснувшись: кровь подвергли гемодиализу, на ходу подстраивая аппаратуру под нужные критерии.
— Нужна кровь, скажите, какая ему нужна кровь!? Может, такая группа и существует, но не на нашей планете! Девушка! – обратился врач к Нинель. – Скажите, какую кровь влить вашему другу.
— Берите мою АВ0, я универсальный донор. — Принцесса не знала, поможет ли ее кровь или убьет. Она просто предположила, раз у их видов могут быть общие дети, то ее кровь возможно подойдет. В бумагах процесс переливания крови описан с положительным результатом, но были пометки и отторжения одной и той же группы, но от разных людей. В машине из-за этого процедуру проводить и не рискнули.
Ее уложили рядом, переливая кровь напрямую. Заставили смотреть на мертвенно бледное лицо, на красную жидкость, бегущую по шнуру, на блеск игл и скальпелей. Саму операцию, разрезы и расширители, действия врачей, она будто не видела.
— У него некроз многих органов. Часть успешно мумифицировалось.
В файлах имелись смутные догадки о мутации некоего гена и приспособляемости организма, и о разрушении «легиона», описанного, как частица, неудерживающая форму в нашей агрессивной среде, после изъятия которой ткани гибли, но все это выглядело как научная фантастика. Которая лежала и умирала на операционном столе, с буквально мумифицированными органами внутри, некрозом и токсичной от отравления кровью.