Безымянные

Да, и легавый щенок Червяш теперь на привязи.

Забавно вышло. Еще год назад сучонок надеялся Алекса сцапать. А теперь и сам на пузе приполз.

Нужды в нем особой нет, но и без дела сидеть не будет. У него впереди еще многое…

Да только за мыслями точно не уснуть.  

 – Все будет путем, да, Немой? Лучше, чем раньше было.

Мелкий задергал головешкой. Согласен.

Алекс потрепал его, отшвырнул на пол окурок и закрыл глаза.

***

– Ну да… Прямо сегодня и пойдем.

Легкий покачал головой. Внутри шевельнулось нечто вроде зависти. Сам бы он на такое не решился и в прошлом. Но вот не отказался бы и сейчас.

Однако о подобном безумии нечего и мечтать. Куда разумнее – поразмыслить о новых перспективах. Просто восхитительных, мать их.

Одно не давало покоя – какой будет расплата за подобную щедрость.

Не позволил ли Легкий – сам Легкий! – поймать себя в западню?..

Нужно будет как следует все обдумать. Выявить все уязвимые места. Постараться заранее себя обезопасить. Но, конечно, насущные заботы – вперед.

– И вот… Алекс сказал, что тебе могло повезти случайно поймать ее прямо сразу же. Когда она убегала, – Сухарь широко зевнул.

– Да уж. Надо понять, как я это сделал. И как-то объяснить ее вид. Хм… Мои люди могли отбить ее у наших местных. Скажем, она прибежала прятаться. И тут кто-то разнес, что наверху творится. Вот они у нее и вызнали, что во всем виновата. И чуть сами и не казнили от любви к голове…

– Ну ты мастак, Легкий, – восхитился Сухарь.

Легкий улыбнулся, снова чувствуя укол все того же свойства. Все – от и до – ловко сплел их хозяин. И они прекрасно об этом знают, засранцы.

– Передавай благодарность. Я у Алекса в долгу, – язык не шевелится говорить эту фразу, но пусть уж он сразу не сомневается, что Легкий все правильно понимает.

– Ага, – Сухарь снова сладко зевнул.

У Легкого вчера разошлись рано, и сам он отлично выспался, так что не дремотой не заразился.

– Ну, пойду я тогда.

Легкий тоже встал. Посетитель вышел на улицу, а он взял лист бумаги и карандаш и отправился наверх. В свою новую пыточную, как окрестил ее Соловей.

Невозможно убедить гостью молчать вечно. Если же она заговорит, то конец всему.

Легкий давно не проделывал ничего из того, что сейчас собирался. Прежде, конечно, бывало. И тогда, когда нужно. Да и без необходимости тоже. Но когда это было?

Увидев хозяина, гостья зашевелила шеей и замычала. Решила вдруг что-то рассказать? Он вытащил грязную тряпку у нее изо рта. Она закашлялась, но не заговорила.

– Как ты?

Молча смотрела. Со злостью. Все колебания Легкого на ее счет – полная чепуха.

– Вот ты как глядишь… А я ведь пришел о помощи тебя попросить. Бумагу мне надо выписать. По лавке. А нынче воскресенье, и грамотных в округе никого, – с осуждением заметил Легкий, но вдруг спохватился. –Ты ведь умеешь писать, Татьяна? Или тоже нет?

Она кивнула. Да еще как умела, он-то точно знал.  

– Поможешь?

Татьяна долго смотрела с недоверием, прищурившись. Но потом снова кивнула.

– Я тебе руки развяжу, – Легкий достал нож и разрезал верхние веревки. – А что все молчишь-то? Язык проглотила?

– Я не знаю, где я, и что мне тебе сказать.

Голос осип, но звучал уверенно. Поглядите на нее только.

– Ну… Мы уже завтра все и обсудим. Думаю, ты вернешься наверх.

В светлых глазах мелькнула надежда.

– Почему?

Легкий сморщился и протянул ей бумагу с карандашом.

– Пока ничего не могу сказать. Все скоро поймешь.

Она взяла карандаш правой рукой. Это и нужно было увидеть.

Незачем увечить барышню сверх меры.

– Что писать?

Легкий отошел на несколько шагов, достал пистолет.

– Даже не знаю, как это будет выглядеть, – признался он. – Но калибр все-таки мелкий. Так что, надеюсь, руку начисто тебе не оторвет.

– Что? – вскрикнула она, отбросив карандаш. Принялась извиваться. И руками дергать.

Но в прошлом Легкий стрелял отлично. И по шустрым мишеням тоже. Да и тренировался последние недели, ради удовольствия. Вера держала над головой поднос с бутылками, а он их сшибал.