Самый бесполезный мутант

– Как удачно, что все вы сейчас собрались здесь, - Магнето снова прошёлся мимо, движением пальцев обвивая шею очередного пленника куском вырванной электропроводки, - особенно вас, господин Оберг - о вашем существовании-то проблематично узнать, не то что застать вас где-то живьём. Что вас сюда привело? Руководили разделом добычи?

Шкафообразный в штатском, профессиональная принадлежность которого, впрочем, не оставляла сомнений, ничего не ответил, и ни один мускул на его словно вытесанном из камня лице не дрогнул, но на дне светлых глаз с набрякшими веками плескался страх.

– Думаю, вам интересно, почему вы всё ещё живы. Во-первых - не беспокойтесь, это ненадолго. Во-вторых - будет справедливо, если каждый из наиболее отличившихся сегодня игроков команды сам выберет, с кем из вас разделается.

Мина поднялась со своего места, перекатывая в пальцах шприц, которым любезно поделился Джимми. Предыдущий укол уже прекращал своё действие, новый - ещё не начал, но это было то, ради чего она поднялась бы и на сломанных ногах. Все пять пар глаз проводили её разной степени удивлённости взглядами, Майер, руководитель «рамочного» проекта, нервно засмеялся и замолчал так резко, словно ему выключили звук.

Огромный, в полстены монитор главного компьютера, сейчас демонстрирующий карту штата, усеянную непонятными непосвящённым значками, был сейчас главным источником освещения в КЦ - лампы работали тускло, в аварийном режиме. Мина опустилась в любезно придвинутое Мистик кресло с мягкой удобной спинкой и принялась одну за другой закрывать открытые программы, затылком чувствуя нарастающий шок наблюдателей. Бледно-золотые блики подсветки под пальцами напоминали популярные одно время кроссовки, включавшие свечение при соприкосновении подошвы с асфальтом.

– С рамками это было, конечно, гениально, - она какое-то время созерцала заставку рабочего стола, представляющую собой фотографию Белого Дома, - ну действительно, кто мог ожидать их здесь, зачем? Военная база и так по логике вещей не проходной двор. Да и минимум два мутанта у вас тут было, правда, естественно, с определённым, ограниченным доступом… Ну, рамок у вас тут всего семь и было - у камер и одна здесь, запечатывала второй выход из ловушки. Но почему-то ж этого вам казалось мало как меры предосторожности…

– Как, КАК?! - не выдержал Фоулер.

– Но это вот - не поспоришь, круче. Самый примитивный и гениальный фаерволл из возможных, - ухмыльнулась Мина, открывая «свойства диска», - та же биометрия, что лежит в основе рамок. Компьютер не подчинится ни одной команде мутанта, даже просто сворачивания окна, не то что очистки диска. Это мог сделать только человек.

В повисшей тишине чей-то затравленный мат прозвучал музыкой.

– Вы же, вроде бы, одна команда, - Мина крутанулась в кресле, переводя взгляд с ошалело мигнувшего экрана на бледного, как полотно, Фоулера, - почему вы в своей работе над браслетами опирались на данные десятилетней давности, слабоватые даже по тем временам, а Майер в разработке рамок учёл исследования маркера Х? Наверное, вопрос денег, как всегда. В ваш проект было вложено уже слишком много, чтобы его переделывать. Да и что могло случиться, в конце концов, если вы включили в свой спектр даже трисомии и редкие виды аллергий? Ну, может быть, встретится где-то два-три человека с новыми, не попавшими в спектр мутациями, маркера Х лишёнными, однако, начисто. Вы же не планировали встретиться хоть с одной такой погрешностью вашего проекта лично, верно?

– Ты… ты не мутант?

Господи, как же тупо и жалко это прозвучало. Мина любовалась бликами, играющими на игле шприца.

– Дефект псевдохолинэстеразы. Специфический такой дефект. Вы знаете, что такое псевдохолинэстераза, мистер Фоулер? Я вот не знала. И если б не вы с вашим повальным тестированием, я бы об этом, возможно, и не узнала никогда. Видите ли, моя мать, как множество домохозяек, имеет некоторые предубеждения против многих достижений фармацевтики, и с обезболивающими я за 16 лет жизни имела дело только пару раз. Было сложно за эти пару раз заметить, что анестетики имеют какое-то слишком короткое действие. По какому принципу моя аномальная псевдохолинэстераза гидролизует одни анестетики практически молниеносно, другие всё же медленнее, я, по правде, не поняла, запомнила только, что она гидролизует даже тетрадотоксин – что вообще как-то немыслимо. Знаете, что такое тетрадотоксин? Это яд фугу. Имеет сильнейшее нервно-паралитическое действие. Как я могла об этом узнать? В маленьком тихом Хармони даже суши-кафе нет, не то чтоб поваров, умеющих готовить фугу. Не подскажете ли теперь, какие преимущества мне это даёт перед вами? Разве что, мы б с вами предприняли путешествие в Японию и там пошли искать острых ощущений к повару, лишённому лицензии? Вы испытываете такое желание? Знаете, и я нет. В наших широтах тетрадотоксин встречается ещё в икре калифорнийского тритона. Вам когда-нибудь хотелось наесться икры калифорнийского тритона? Не знаю, как вам, а мне нет. Конечно, однажды эта аномалия всё же обнаружилась бы, если б мне потребовалась общая анестезия, но это в том случае, если б для неё не были выбраны те анестетики, к которым у моей псевдохолинэстеразы претензий нет. В обычной же жизни это куда менее заметно и функционально, чем, к примеру, нарушения выработки инсулина, и это даже не обнаружишь, если не искать специально. В принципе-то мутации гена выработки псевдохолинэстеразы науке известны, но – не такая, либо мои собратья по этой странной аномалии просто не попадали в поле зрения учёных. Поэтому ваше тестирование, действуя методом перебора и исключения, вычеркнуло меня из списка людей.

– Как давно ты знаешь? - тихо спросил Саймон. Он единственный был в поле зрения, оборачиваться на остальных Мина просто не смогла б сейчас найти в себе сил, от этого любые дальнейшие слова могут навеки пристыть к горлу.

– Ну, точно - со вчерашнего дня. Вообще меня всё не оставлял в покое вопрос одной умной женщины - «Почему Церебро тебя не видит?» Церебро, то есть, видела, но - не как мутанта. Поэтому они так удивились, когда услышали от Норы обо мне. Поэтому Джулия не смогла меня «подключить» - как и Билл до травмы, она могла объединять только мутантов. Вчера я осознала, что не могу вступить в завтрашний день, не зная всего наверняка, хоть это, может быть, и глупо. Монро тогда дала мне один полезный контакт, вот я и решилась попросить Мистик меня отвезти. Да, это был риск, ещё какой, но как видишь, доктор МакКой меня не съел. Вид у него, конечно, довольно пугающий, но оказывается, исключительно приятный индивид, способный к тому же не проявлять лишнего любопытства.

– Мистик! И ты молчала?!

– Я, вообще-то, с нею туда не заходила, - зевнула та где-то за спиной, - в мои планы не входил разговор с Хэнком на ближайшие два… дня. Но я не удивлена, да. Согласись, это всё объясняет. Вообще всё.

– Мисс… - голос Фоулера был хриплым, словно он молчал до этого минимум неделю.

– Мина. Просто Мина. К чёрту официоз.

– Зачем… То есть… - он нервно облизнул пересохшие губы. Удивительно, как даже на грани абсолютного, полного, бесповоротного финиша человек ещё может на что-то надеяться. Впрочем, его можно понять. Ведь они же переломили ситуацию в момент, когда даже белый флаг можно было уже не выбрасывать, - вы же понимаете, убрать ваше имя из базы - дело пяти минут.

– Наверное, - она наклонилась вперёд, опираясь на локти сложенных на коленях рук, - охотно верю. В первые минут десять после получения результатов это имело бы смысл. Тогда главной трагедией моей жизни было бы необъяснимое исчезновение моей любимой подруги. Исчезновение Куго, которого я весьма шапочно знала, уже вряд ли произвело бы сильное впечатление, а остальных я тогда и вовсе не узнала бы… Хотя знаете, верьте в это вы, а не я. А мне почему-то кажется, что даже если б я была единственной в Хармони, кто поступил бы по примеру филадельфийских квакеров, всё же это было бы именно так. По причине любви к справедливости. И плевать, что сказали бы родители. Но это, действительно, мелочи в сравнении с тем, что вы предотвратили бы. А теперь поздно, всё, теперь я обиделась. Переиграть не получится, господин Фоулер, история сослагательного наклонения не знает.