Страница 47 из 193
- Антоша, уже проснулся? Как хорошо… Завтрак почти готов. Совсем немного осталось до… Антош, у меня, по правде, к тебе небольшая просьба…
- Да, бабушка Лиля?
С некоторых пор он привык её так звать - и короче, и, по правде, приятно, и вполне соответствует, ведь она действительно как их общая бабушка.
Вслед за Лилией Богумиловной из кухни выглянула незнакомая женщина - темноволосая, смуглая, круглолицая. Она вытирала руки кухонным полотенцем - по-видимому, помогала Лилии Богумиловне с готовкой.
- Ты и есть Антон? - в её тоне, в том, как она посмотрела на него, было что-то странное. Конечно, наверняка бабушка Лиля, а может, и Аполлон Аристархович, успели понемногу ей рассказать о воспитанниках, однако этот интерес в её тёмных близко посаженных глазах несколько сильнее кажется, чем мог бы быть к простому мальчику Антону. Словно она знает…
- Да. Здравствуйте. Вы теперь тоже будете жить с нами?
- О нет, - рассмеялась женщина, Алексей отметил, что её бархатный грудной голос имеет необычный выговор, скорее даже - акцент… такой знакомый… - мы тут совсем ненадолго. Буквально, быть может, на сегодняшний только день, если успеет решиться, где мы будем жить…
Почему-то сразу подумалось - жаль… И тут же почувствовал укол совести - разве ему так прискучили его товарищи, чтоб он желал кого-то нового в компании? Нет, конечно, нет… Это скорее, будучи счастлив в их большой странной компании, которая была практически семьёй, он отнюдь не против бы был, если б эта семья стала больше.
- Понимаешь, Антоша… Я, дура старая, сказала Аполлону Аристарховичу, что бельё из прачечной забрала, а сама-то не забрала… Надо бы сбегать. Так вот, не побудешь ли ты пока с гостями…
- С одним гостем, - поправила женщина. - потому что я пойду с Лилией Богумиловной, чтобы помочь ей донести… С вами в пределах квартиры ничего не случится, а мы ненадолго, ведь здесь недалеко, верно?
- Недалеко. Вот именно поэтому, милая, не стоит себя утруждать, я всегда прекрасно справлялась с этим сама. А вы пока приглядите за детьми, а там уж и наши мужчины пожалуют… В общем, Антоша, иди пока в гостиную к Янчику, ему ведь, поди, скучно одному, кашу я вам туда принесу… Да, захвати вот сразу ложки и солонку…
Алексей вернулся как-то слишком быстро.
- Но там никого нет.
- Кого нет? Ах…
Первой, ещё инстинктивно, всполошилась женщина. Лилия Богумиловна ещё полагала, что для паники никаких причин нет - сколько раз где-нибудь прятался, чтобы напугать её, Ицхак, а тут-то и вовсе дитё малое, но обойдя всю квартиру, заглянув под кровати и даже, чего никогда не делала, в плательные шкафы, вынуждена была признать - ребёнка нигде нет.
- Ну не мог же он… О боже мой! А дверь-то входную закрывал кто-нибудь?
- Он далеко уйти не мог, - женщина первой бросилась к двери, но была поймана за руку Лилией Богумиловной.
- Как вам, милая, сказать, на мой взгляд, нет в принципе ничего такого, чего не мог бы семилетний ребёнок. Поэтому на поиски нам лучше отправиться вместе - если не обнаружите его за ближайшим углом, то чего доброго, заблудитесь сами.
- Я тоже пойду.
- Ну уж нет, Антоша, даже не думай.
- Но ведь трое - лучше, чем двое… Точнее, искать в двух направлениях лучше, чем в одном. Ведь вам нужно будет держаться вместе, поэтому вы можете пойти в одну сторону, а я - в другую.
- Ну уж нет, ты у меня один без присмотра шагу не сделаешь! Не хватало мне на старости лет ещё за какую-нибудь беду с тобой отвечать!
- Но мальчика надо найти, вы ведь понимаете! Это более важно и срочно. Он маленький и ничего здесь не знает…
Алексей не стал ждать, пока Лилия Богумиловна запрёт дверь, и первым сбежал по лестнице. Только уже внизу он подумал о том, что ведь ничего не знает о потерявшемся мальчике, кроме того, что ему семь лет и его зовут Ян. Ничего, как-нибудь… Хотелось бы, в самом деле, верить, что он не ушёл далеко… Алексей вспомнил, как сам, в периоды наибольших улучшений, часто прятался от взрослых, пытаясь урвать хоть несколько часов в своё личное распоряжение - для игр или просто исследования окрестностей, прежде чем снова засадят за порядком подзапущенные уроки. Сейчас он имел возможность взглянуть на ситуацию с другой стороны. Не то чтоб это привело его к моментальному переосмыслению - хоть в этих шалостях он и раскаивался, конечно, и стыдно было перед маменькой, хватавшейся за сердце, и дядькой, получавшим выволочку, что не уследил - но слишком ему были необходимы эти недолгие минуты, часы свободы, а главное - ощущения самостоятельности, ощущение, что хотя бы это время, этот уголок Царскосельского сада в эти именно мгновения принадлежат ему.
Стоял нормальный погожий августовский день - не жаркий, хотя порой, на солнечных местах, припекало очень ощутимо, но из-под этого мягкого, ровного тепла уже чувствовалось прохладное веянье приближающейся осени. В возрастающем количестве золотых прядей в тёмной, усталой за летние месяцы зелени, в другом тоне птичьего гвалта и бесконечных, хотя вроде бы откуда браться новым темам, разговорах старичков и старушек, кости которых, как известно, чуют заранее грядущие холода вернее всяких примет, и спешат насладиться последним летним теплом. Алексей оставил уличную сторону Лилии Богумиловне и гостье, а сам свернул во двор. Он хотел было тут же обратиться к спешившей женщине с какой-то корзиной в руках, с которой едва не столкнулся, но осёкся. Что он спросит у неё? Не пробегал ли здесь семилетний мальчик? Действительно, исчерпывающее описание! Но что-то ведь делать надо! Как он сам собирался узнать его, увидев? Ну, пожалуй, он смутно предполагал - по растерянному виду, ведь он сейчас поймёт, что потерялся, и, может быть, будет плакать… Но никакого детского плача он пока не слышал…
Зато невдалеке слышны были детские голоса, туда Алексей и решил отправиться для начала.
Ближайших соседей они немного уже знали. Вторая квартира на одной площадке с ними была из «уплотнённых», там раньше жил какой-то генерал, но генерал уехал в Париж и возвращения его, понятно, не ожидалось, теперь там жило несколько рабочих семей, переселённых из совсем уж разваливающихся домишек где-то в заводских районах, это было одним из первых удивительных открытий для Алексея, что в квартире, в которой кроме генерала жили только двое его слуг и приезжавший иногда племянник, и которую сам генерал, как поговаривали, называл «своей скромной обителью», может поселиться то ли пять, то ли даже шесть семей, и при том полагать, что живут с невероятным комфортом. Правда, в большинстве из этих семей детей не было, это были или немолодые супруги, иногда даже престарелые, с такими же немолодыми детьми, или сёстры и братья средних лет, только в двух были дети возраста, увы, ещё неподходящего, чтобы стать Алексею и Ицхаку товарищами в играх. Взрослые, надо сказать, довольно скоро свели знакомство с соседями, порой приходили слушать игру Миреле и Леви и очень хвалили, старушки величали доктора ангелом небесным за то, что опекает немощных сирот, в глаза и за глаза. Под квартирой Аполлона Аристарховича располагалась хлебная лавка, сейчас работающая с перебоями из-за нерегулярности хлебных поставок, а под квартирой их соседей - книжная лавка, которая и вовсе стояла сейчас закрытой, потому что владелец куда-то исчез и его никто не мог найти. Во втором подъезде в соседствующей с их квартире жило и раньше немаленькое семейство какого-то покойного военного чина, теперь к ним переехали ещё родственники из Ярославля, эти, кажется, от такого компактного проживания были уже не очень-то в восторге, но куда деваться - так дешевле. В той семье, как он знал, было минимум двое детей их возраста, но близко знакомы они с ними не были, знали только, что зовут их Артур и Лизанька. Кажется, и во дворе играющими он их не замечал. Лизанька иной раз сидела на балконе, слушая фортепианную игру из соседней квартиры и грустно вздыхая, пока её под каким-нибудь предлогом не загонял назад в квартиру Артур. Семья вообще, как обнаруживал постепенно Алексей, держалась отчужденно от соседей, большинство из которых не были исконными обитателями этого квартала, видимо, окружённость рабочим сбродом и семьями мелких партийцев их очень травмировала. «Эти люди глубоко в своём несчастье, - странно изрёк однажды Аполлон Аристархович, - не будем им в этом несчастье мешать». К этой мысли, сперва показавшейся жестокой, потом пришёл и Алексей, когда предложил помочь одной из соседок оттуда собрать выпавшие из рук свёртки с продуктами, а она шарахнулась от него, как от чумного. Считают себя исключительными - что ж, пожалуйста.