Страница 145 из 193
- Я назвал вас тогда куклой… я сожалею. Не должен был так.
- Разве куклой?
- Не важно. Это было, и я вижу, это вас мучило.
- Только не думайте, что всё, чего я хотела - это что-то доказать… Живой человек ведь чувствует. Не только то, что предписано кукольной роли прелестной девчушки. Знаете, этот мой попутчик в поезде очень большой любитель собак, он много мне о них рассказывал. Например, об одном своём любимом псе он сказал, что подобрал его уже взрослым псом, но потерялся он, по-видимому, щенком. Бог знает, как же хозяева умудрились потерять его, если он был так хорош и, наверное, очень дорого стоил… На псе был ошейник, который на него надели ещё щенком. Несомненно, когда-то очень дорогой, красивый ошейник, стоил тоже немало… Он поистрепался от времени, но не настолько, чтоб пёс сумел его снять. Конечно, ошейник стал ему мал, и причинял серьёзные неудобства - душил, врезался в кожу, и Карл Филиппович, конечно же, без всяких сомнений разрезал и снял этот ошейник. И долго потом лечил ту рану, которая от него образовалась… Разве он не был прав? Это когда-то был замечательный ошейник, и щенок наверняка носил его с гордостью, как показатель породы и принадлежности к несомненно знатному хозяину… Но он устарел, стал бессмысленным и даже опасным. Потому что щенок стал взрослым псом. Потому что, как бы это ни получилось, он больше своему хозяину не принадлежал. И имя у него стало другое, и другой жизнью он теперь жил… Я не ненавижу своё прошлое, но и не цепляюсь за него, не вижу смысла. Прошлое - это прошлое. Таким, какое было, оно прошло и отмерло, чтоб из него родилось настоящее и когда-нибудь - будущее.
И снова замолчали, и вернулись к работе, и сколько-то времени только стрекотала машинка и шелестели бумаги, и Настя сколько-то времени придирчиво думала, нормально ли всё объяснила, как теперь смотрит на неё Тополь, и что вообще делать с тем, что объяснять такие вещи вообще трудно, хотя бы даже себе. Ещё немного интересно было, который час, просто чтоб оценить, много ли уже сделано, какая у неё скорость работы, но часов у неё не было, а спрашивать не хотелось - ещё подумает, что устала. За кем угодно он может заподозрить усталость, кроме как за собой. Бросая иногда взгляд, Настя заметила, что Дзержинский то и дело потирает шею или нервно поводит плечами. Оно понятно - посиди-ка так… не первую, к тому же, ночь…
- Затекло?
- Есть немного. Наверное, нужно немного всё-таки размять мышцы. Вы не обращайте внимания, работайте.
- А… - Настя честно пыталась прикусить язык, но мысль, родившуюся в голове, иногда на языке уже не задержишь, - давайте, я вам разомну? Я примерно знаю, как… Я же с детства спиной маюсь, мне часто массаж делали, от него удивительно легчает. Я, конечно, этому не училась, но я запомнила довольно хорошо, что и как делать.
- Что, простите?
Вторично прокляв свою безмерную храбрость, Настя повторила:
- Массаж. Слово, конечно, смешное и какое-то буржуйское, зато дело хорошее. Легче станет.
- Нет уж, это, думаю, излишне.
- Ну уж не знаю, лучше потратить немного времени, зато потом с обновлёнными силами больше сделать получится, если в тело лёгкость вернётся. А если не снимать постоянное напряжение с мышц, потом ничего хорошего, это тоже на себе проверено. Разболится ещё хуже и вообще сляжете - вы этого хотите?
- Не слягу.
Внутренний голос, конечно, не раз и не два советовал Насте заткнуться, но хоть она честно пыталась вернуться к печатанью, недовольство тем, что её предложение останется таким вот неловким, глупым и безрезультатным, не давало.
- Ну почему нет-то? Разве это так сложно - вам-то ничего делать не надо! Пять минут большой погоды не сделают, а так вас всё равно неприятные ощущения отвлекают.
- Чёрт с вами. Только если в самом деле пять минут.
- Ну тогда, - Настя куснула губу, но уж если сказал «а», надо говорить и «б», - вам нужно снять рубашку и лечь. Благо, тут у вас кровать, она достаточно ровная.
Пять минут пусть сам засекает, если хочет, у неё часов нет, ей не на чем… Стараясь не задумываться о лёгкой сюрреалистичности происходящего, она вышла из-за стола. Да, массажистка в её детстве использовала согревающее ароматное масло, попутно рассказывая о его полезных свойствах - оказывается, не только приятство для обоняния. Вот уж чего здесь совершенно негде взять… Не за подсолнечным же в столовую сбегать, в заём с утренней порции в кашу… Эх, сколько того масла было - пропасть. Вот почему нельзя протянуть руку в прошлое и взять немного того, чего тогда настоящей цены не знал? …А потому что нечего.
Ладно, как ни не по себе уже самой, а надо начинать, а то совсем глупо. Настя присела на кровать, несмело положив ладони на плечи лежавшего перед ней человека. Сколько было в её жизни людей, к которым она так спокойно, нескромно прикасалась? Мать, сёстры, брат. Дед Фёдор - спасибо, что он был. Тоже стеснялась она, а нужно было тогда спину ему настойкой растереть - и ничего, преодолела себя, справилась. Ну, Айвар… Жаль, что в госпитале когда-то их с Марией роли были более декоративны, малы ещё были для полноценной работы, так, подушечки поправить, с ложечки покормить, книжку почитать. Если б раны обмывала и повязки меняла, свободней и трезвее бы на всё смотрела, вот Татьяне, наверное, тут ничего сложного не было б. Ну ничего, у неё тоже своя школа получилась - дед, мальчишки, с которыми и обнималась, и в рукопашную боролась, и теперь Айвар - не от одного ж алкоголя в ней никакого страха и стеснения не было. Ох, сейчас, наверное, неплохо б было тоже хоть глоток… Ведь глупость самая настоящая, откуда в ней может ещё оставаться страх своего и чужого тела после всего-то, что было? Ну значит, завалялось немного. Может, потому, что неловко вообще - видеть его таким беззащитным… Он такой худой… Так-то у неё, конечно, тоже куда что девалось после деревни и того замечательного путешествия, но она коротышка, и по ней не так заметно. Да уж, как ни печалилась мама на тему их с Марией не идеальных фигур, на такой-то рецепт от излишнего потолстения она навряд ли согласилась бы.
Внутренне паникуя, Настя прошлась пальцами по шейным позвонкам - это показалось святотатственней и интимней всего, что до сих пор позволяло воображение, она случайно коснулась его волос и поспешно отдёрнула руку, опасаясь, что не удержится провести по ним рукой, почему-то казалось, что они должны быть очень мягкими… Она уводила ладони дальше по плечам, по спине, размышляя о том, что её руки, хотя, конечно, сильные - для такого дела всерьёз совсем не подходящие, говорят, массажисты, совсем как целители, умеют «видеть руками», чувствовать, где у человека какая хворь, почти так же, как святые видят это духовным зрением. Это дар, дающийся не каждому. Ей вполне хватало того, что видели её глаза и что ощущали руки вполне обыкновенным, доступным любому простому смертному ощущением, если б тут была и ещё и эта нужная в такой работе сверхъестественная чувствительность - как бы она это пережила? Шрамы. Господи, вот это как забыть, как искупить? В каком году это было, если б узнать? Сколько ей было лет, что она делала тогда? Она могла бы, наверняка, вспомнить синяки, разбитые коленки, кошачьи царапины… Почему, господи, почему за всё время никого из них даже ни разу никто не ударил? Отец так негодовал из-за того, что его толкнули плечом, или во время прогулки наступили на пятки… Ему было пятьдесят, а выглядел моложе…
Она встала и накрыла своего пациента, за невозможностью вытянуть одеяло, его же кителем.
- Теперь полежите так…
- Что значит - полежать?!
- Нельзя сразу подскакивать, нужно, чтобы тело расслабилось и…
- Если я расслаблюсь, я усну, а это сейчас совершенно недопустимо!
Настя придавила его обеими руками к кровати.
- А что в этом такого плохого? Сколько вы уже не спали? Что больше суток - это точно, а дальше я со счёта сбиваюсь. Уже на призрака похожи… Лежите! Хотите, чтоб всё насмарку, что ли? Тогда точно ничего хорошего… Ну если и задремлите, и поспите пару часов - я вас разбужу ведь. Это я не от себя выдумываю, любой врач вам скажет, что сон жизненно необходим, иначе силы неизбежно закончатся и… Пара часов, конечно, мало погоды сделает, но лучше, чем ничего. Вообще, мы почти всё уже сделали! Мне там пару бумажек осталось отпечатать, - это было неправдой, на самом деле не меньше десяти, но это, в сущности, мелочи, - а потом помогу вам…