Страница 88 из 154
План наш едва не сорвался, потому что Ли Чу неожиданно заболел, и мне пришлось употребить немало усилий, чтобы вылечить его в кратчайшее время. Но в целом, святой отец, вы разработали изумительную комбинацию. Я никогда не знал, что обычные травки могут оказывать такое сильное воздействие на организм. И, конечно, восхищен тем, как вы предвидите поступки людей. Я наслышан о хитрости иезуитов, но никак не предполагал, что она заходит столь далеко.
Бесконечно благодарный и преданный вам...»
Не дочитав, Стефанио кинул письмо в камин — не дай Бог, оно кому-то попадется на глаза.
Закончив с письмом, он спустился вниз. В столовой хлопотала Лукреция, руководя сбором вещей. Стефанио попросил сока, и они уселись на открытой террасе.
— Знаешь, мне даже жаль, что Папа назначил тебя епископом.
— Почему? — изумился Стефанио, невольно опустив взгляд на свое фиолетовое одеяние.
— Нам было так хорошо здесь, — прошептала Лукреция. — Новый дом, новая жизнь. Вдруг мы не сможем быть там столь же счастливы?
— Тс-с, в доме полно людей.
— Ох, Стеффо, неужели мы так и будем всю жизнь прятаться?
— Поверь, родная, я сделал все, что мог. По нотариальным и церковным книгам ты вдова, а Марио — плод законного брака. Никто не сможет нас в чем-либо уличить, если мы по-прежнему будем осторожны.
Лукреция тяжело вздохнула. Стефанио наклонился к ней и ласково потрепал по руке.
— Все будет хорошо.
Из сада по ступенькам террасы поднялся Марио. Ему было почти двенадцать, и Стефанио все отчетливее видел, что характер у сына своевольный и непокорный. Вот и сейчас на лице мальчика читался протест.
— Ты все еще гневаешься, дружок?
— Нисколько, дядюшка, — ответил тот, сердито сдвигая коричневый берет с пером. — Вы приказываете, я исполняю.
— Ну-ну, зачем же так. — Стефанио притянул сына за руку, прижал к себе, обнял. — Я понимаю, что в Треви нет Академии, но мы что-нибудь придумаем, обещаю.
— Дядюшка! — воскликнул Марио, умоляюще сложив ладони, — прошу, поедемте утром в Академию, быть может, они смогут принять меня.
— Дорогой, завтра канун святого Джорджио, мы уезжаем, — напомнила Лукреция.
— Но не с рассветом же. Я слышал, за нами приедут лишь к полудню. Мы вполне успеем съездить и вернуться. Пожалуйста, умоляю!
Родители переглянулись, и Стефанио едва заметно пожал плечами.
— Ну, если мама не возражает...
— Матушка, пожалуйста, — бросился к ней мальчик.
— Но как же ты будешь без нас, сынок? — удивленно спросила она.
— Мне никак нельзя уезжать, матушка. В Риме все мое будущее. Подумайте сами, ведь здесь Академия, здесь синьор Пуссен, а там что?
— Тебя все равно не возьмут, дружок, ты слишком юн.
— Ну давайте хотя бы попробуем!
Стефанио махнул рукой.
— Ладно, съездим, коли тебе так хочется.
— Спасибо, дядюшка!
И Марио кинулся обнимать отца.
Тот повернулся к Лукреции.
— Рассчитай вечером прислугу, завтра нам уже никто не понадобится. Кучер сам погрузит вещи.
***
Сказать, что Андреа был в ярости — значит не сказать ничего. Мало того, что брак его племянника с одной из самых богатых невест Италии расстроен, так еще и проклятый Надьо получил кафедру! Скоро этот негодяй уедет и будет наслаждаться епископской властью, а он, Андреа, по-прежнему останется жалким преподавателем богословия!
«Как, как могло случиться, что Камилло оказался бессильным?! Неужели Надьо и тут вмешался? Нет, это невозможно, его и на свадьбе-то не было. Но кто получил от всего этого позора больше выгоды, чем он?! Это он обошел меня, он теперь епископ Треви! А может... Он все время вертится возле Папы, может, он и внушил ему мысль о неспособности Камилло иметь отношения с женщиной? Чую, он как-то к этому причастен. Все время встает мне поперек дороги! Ненавижу! Ненавижу!»