Страница 69 из 154
Роберто Беллармино тихо фыркнул и посмотрел на студента с нескрываемым интересом.
— В чем же благо, сын мой? — голос ректора теперь звучал куда доброжелательнее.
Повернувшись к нему, Стефанио попросил:
— Выслушайте меня, Ваше Высокопреосвященство. Я вознамерился изучить язык московитов, но книги, которые могли бы мне в этом помочь, редки и очень дороги. Идя по коридору, я как раз мысленно возносил молитву, чтобы Господь послал мне денег. И вдруг вижу — на полу, прямо у ног Мадонны, лежит такое сокровище. Это был ответ на мою молитву, дар Божий! Вы считаете, взять его было грешно? Мне кажется, напротив, грехом было бы от него отказаться!
— И где же сейчас этот перстень?
— Я заложил его у ростовщика, а на вырученные деньги купил три книги. Потому и считаю находку благом, ведь она пошла на доброе дело.
Ректор сложил руки домиком и задумчиво произнес:
— Что ж, раз синьор Кальво не настаивает на версии похищения...
Он метнул взгляд на Андреа, и тот поспешно кивнул.
— ...то, полагаю, мы можем принять объяснения синьора Надьо.
Облегченно вздохнув, Бернардо встал и объявил:
— Вопрос решен, можете идти, господа.
Студенты направились к двери.
— Минуту, синьор Надьо, — позвал Беллармино. — Я, как вы знаете, профессор полемического богословия. Так вот... Приглашаю вас в ученики.
Стефанио на мгновение замер, а потом радостно кивнул.
Когда за студентами закрылась дверь, старик с улыбкой покачал головой.
— Ну и плут...
— Да уж, — согласился Вилларди. — Вроде бы ясно — виноват, но так все красиво завернул, что и не подкопаешься.
— Что ж, пожалуй, вы меня убедили. Пусть ваш подопечный попробует, это станет для него хорошей проверкой.
Бернардо в недоумении нахмурился.
— О чем вы, Ваше Высокопреосвященство?
— Как о чем? О канонике Спиноле, конечно.
Андреа был в бешенстве. Проклятый Надьо снова его обошел.
«Мало того, что этот выскочка постоянно первенствует в учебе, так еще и все каверзы, которые я ему подстраиваю, оборачиваются против меня».
Конечно, иногда Андреа удавалось насолить недругу, чего стоил один только сожженный трактат — как тогда профессор распекал Надьо! Но все остальное... Кальво с содроганием вспоминал историю с соблазнением Клариче — какой стыд! А дуэль на кольях? Но в этот раз он был уверен, что выскочке не отвертеться. Андреа пожертвовал перстнем ради того, чтобы ректор припер Надьо к стенке, уличив в воровстве. И надо же — тот опять вывернулся, да так, что Беллармино еще и в ученики его пригласил! Заговоренный он, что ли?
Ярость и ненависть бушевали в душе Андреа. Он сам не замечал, как месть постепенно становилась главной целью его жизни.
_____