Страница 105 из 154
— Удивительная история! — воскликнул викарий.
— Вы про воск?
— Про него тоже. Да уж, Майкл, вы прожили интересную жизнь.
— И не одну, — усмехнулся Голд. — Впрочем, рассказал я пока далеко не все.
— Прошу, продолжайте, если вы не утомились.
— Нет, все в порядке. Впрочем, даже не соображу, что еще можно поведать о том периоде моей жизни. Не зная, куда податься, я прятался у Роберто еще несколько дней. Мы решили доверить нашу тайну отцу Бернардо, и тот предложил изящный выход. В документах иезуитов он, естественно, записал, что Стефанио Надьо, епископ Треви, умер. Но зато там не было отмечено, что это то же самое лицо, что и Иштван Надь, вступивший в орден в 1611 году. Как-то так получилось, что кардинал Вералли, сменивший мне имя, не упомянул об этом в иезуитских бумагах.
Отец Бернардо записал себя моим наставником и направил — под именем Иштвана Надя, естественно — миссионером в португальские колонии в Новом Свете. Конечно, не Бог весть какая должность, но мне к тому времени до полусмерти надоели все эти интриги, ложь, ненависть. Кроме того, хотелось уехать подальше от Рима, где я пережил столько боли. Ну и, конечно, посмотреть на Вест-Индию... В общем, я согласился, и двумя днями позже, простившись с моими спасителями, отправился в Португалию.
Конечно, я страшно переживал из-за смерти Марио. Весьма горько было и сознание того, что моя карьера разрушена. Ведь всего за несколько дней до этих событий все говорили, что буквально через месяц Папа возведет меня в кардиналы. Двадцать лет я шел к этому, и вот — вынужден был бежать из-за какого-то мстительного негодяя. Да, я отомстил ему за Марио и Лукрецию, но и сам потерял все.
Впрочем, грех жаловаться. Сейчас я понимаю, как мне повезло, что вслед за потерей сына в моей жизни началась такая суета. Не будь необходимости имитировать смерть, подделывать документы, скрываться, я бы, наверное, сошел с ума от горя.
Поначалу я планировал ехать морем и с этой целью направился в Геную. Но по дороге передумал и заехал сначала в Модену, к герцогу д'Эсте. Я верил ему и потому без опаски открылся, правда, своего «нового» имени не назвал. Он принял меня с распростертыми объятиями, благодарил за помощь в присоединении Корреджо, неимоверно сокрушался по поводу смерти Марио (к тому времени у герцога тоже родился сын, правда, ему не было еще и года) и снабдил меня в дорогу немалой суммой в золоте. Я, понимая, что отправляюсь в далекую неизведанную страну, составил список трав и порошков, которые могли пригодиться мне в Новом Свете, и герцог на следующий же день предоставил мне все лекарства.
Из Модены через Милан я двинулся во Францию, в Романьяк, который воспринимал почти родным. Мне пришло в голову, что неплохо бы откопать клад, зарытый мною когда-то в лесу возле замка.
Я просто не в состоянии описать ту ностальгию, что охватила меня по приезду в Романьяк. Когда-то он был моим феодом, а сейчас тут все изменилось. В замке никто не жил, поскольку мое баронство Екатерина упразднила, и он потихоньку ветшал. Я сидел в харчевне в деревеньке Ом, смотрел на крепость, вспоминал, сколько сил я вложил в ее восстановление, и всерьез опасался, что слезы начнут литься сами собой.
Странное дело — благодаря своему дару я был практически бессмертным, но не мог вкусить обыкновенного человеческого счастья. Все четверо детей, родившихся у меня за сто сорок лет жизни, умерли, причем первого убил я сам. Господь, видимо, смеялся надо мной за глупое желание, загаданное когда-то над могилой французского короля...
Тем не менее, в те времена я еще не понимал того, что понял позже, и полагал свой дар благом. Если честно, я считал себя полубогом, ведь кроме бессмертия я обладал возможностью творить что угодно, не страшась последствий. Я всегда мог переселиться в другое тело и избежать наказания, но разве это добавило бы мне счастья?
Рассудив, что долгое нахождение в Романьяке не пойдет на пользу моему настроению, я поехал в лес на краю деревни, нашел большой дуб и откопал свою шкатулку. В ней по-прежнему лежали серебряная монета с изображением необычного мужского профиля с перьями на голове, крестик тамплиеров, перстень Ла Туров да десяток золотых экю. Я забрал свое сокровище и направился к западному побережью.
Через месяц я уже был в Ла-Рошели, а оттуда морем добрался до Лиссабона. Прибыв в местную коллегию иезуитов, я представился Иштваном Надем и предъявил бумаги от отца Бернардо с распоряжением предоставить мне место на отправляющемся в Новый Свет судне. Ждать пришлось недолго, и несколькими днями позже я уже плыл на запад на небольшом бриге «Блаженный Амадей».