Страница 16 из 203
Господин Борбей подгонял их окриками. Элин втянула голову в плечи, сбежала со ступеней на дорожку и скрылась за Орифией (на которой все так удачно сидело, словно подгоняла модистка), но господин Борбей, наставник в гимнастике и в спасении и вспоможении дважды в месяц, увидел ее и сказал собрать волосы. Элин вздохнула, достала из-за пояса приготовленную ленту. Он каждый раз ловил ее, и каждый раз она надеялась, что пронесет.
И конечно, на нее сразу стали пялиться.
Они отошли с дорожки на траву, господин Борбей пригладил усы и прикрикнул куда-то в сторону. Из-за корпуса практических учений и изысканий потянулись мальчишки, на ходу туша окурки о подошвы и в пальцах. На рубахе Ферика красовалась вышивка, Элин прищурилась, разглядывая. Новенький тоже был тут, в таком же мешковатом в одних местах и узком в других, словно с чужого плеча, как брат с сестрою, крутил на запястье браслет и молчал. Волосы тоже собрал, и Элин подумала: брат мой по несчастью. У новенького сильно торчали уши.
Живот побаливал, и руки и ноги успели онеметь от холода. Элин напрягалась, слушая короткую и емкую речь господина Борбея, которая сводилась к тому, что он сейчас будет курить, а они будут бегать, и чем быстрее они нарежут десять кругов вокруг здания и помашут руками в виде физической подготовки, тем скорее все пойдут внутрь. На этом господин Борбей сел достал из-за пазухи газету, зажал под мышкой, достал следом портсигар, прикурил от пальца и сказал: вперед, вперед, мне незачетов не жалко.
Гимнастические упражнения не шли в минимальный аттестат, но шли в любой другой, какую бы профессию несчастный пленник «лесопилки» ни намерился получить. Элин пристроилась следом за Резелью и побежала сбоку от грязной тропы, огибавшей здание. Мальчишки были уже впереди, над головами висел дым. Их и собственный топот отдавался Элин в уши и голову, было шумно от крови и зарысившего сердца. Она склонила голову, так остановилось легче, а, завернув за угол, пошла шагом. Остальные тоже притормозили и шли мимо грядок и компостных куч, словно на прогулке.
– Наверное, едят вот это, – сказала Орифия, мотнула головой, качнув толстой косой, – мусор, отходы, и вырастают здоровенные. Собаки. Здесь же растят все на магии. Серьезно, вот такая! – она снова показала.
Кенан обернулся и сказал через папироску:
– А вот брешешь.
– А вот нет.
Элин сделалось нехорошо от дыма, закололо в боку, и она на секунду остановилась. Голову повело. Элин сжала зубы. Рук и ног она почти не чувствовала, но на таком холоде и во влаге после ночного дождя...
Голоса были совсем далеко, хотя Элин видела спины. Они зашли на второй круг. Господин Борбей почитывал газету. Элин сглатывала набежавшую вдруг слюну и покрывалась потом. Повело в сторону, она, сердясь на себя за слабость, поднажала и не стала замедлять бега за зданием, а обогнала Резель и Орифию, но тут вдруг стало тепло и легко, и спины впереди размазались и погасли.
...– дела, ваши, бабские?
Живота что-то коснулось.
– Не похоже.
Голосов было два.
– Делай что-нибудь тогда, раз ты такой умелец, – присоединился третий, девичий.
Элин приоткрыла глаза. Веки поднялись с трудом.
– Вот, работает! – сказал прямо в лицо Ферик. Элин попыталась отстраниться, но за голову ее что-то держало. Элин завозилась. Ферик убрал руки с висков, сел на пятки.
Все на нее смотрели. Ферик на коленях на земле, остальные – склонились, как над препаратом на лабораторной. Элин закрыла правый глаз и прикрыла щеку рукой. Попыталась встать. Ноги не послушались, и она шлепнулась обратно на ящик. Грязная форма липла к коленям, рукам и боку.
– Живая? – спросила Конла.
Элин тихонько кивнула.
– Ваша тонкая натура не выдержала упражнений на воздухе? – спросила Орифия. Резель ткнула ее локтем в бок.
Элин подобрала колени, сделала осторожный вдох. Снова повело, мир шатнулся. Ее придержало несколько рук.
– Ну тихо, тихо ты, – сказал Кенан. – Натурально, может, где-то кровь? – Он принюхался, его сестра тоже. – Бледная, как конец всему.
Элин тихо сказала:
– Нет.
– Болеете, мефрау? – спросил Нейл сквозь ладонь.
– Ничем таким, о чем я была бы осведомлена, – сказала Элин. Голос был хриплый и не слушался. Она оттолкнулась от ящика и встала. Переждала, пока мир перестанет качаться. Не стала сбрасывать поддерживающие руки, просто шагнула прочь от их прикосновения, прошла медленно между гряд, куда ее, судя по всему, отволокли с тропы. Грязная форма холодила. Элин начала дрожать.
Они шли вокруг, не обгоняли и не отставали. Больше не касались.
– Сожалею, что задержала вас, – сказала Элин, ни на кого не глядя.
– А и черт бы с ним, – сказала Конла, – как будто никому не срать, за сколько мы это пробежим.
Компания согласилась, что, наверное, срать, подвела Элин к господину Борбею и сказала: вот, упала, ужасный кошмар, женские дела, отпустите ко врачу. Элин опускала глаза и не возражала: возможно, так будет быстрее. Господин Борбей захрустел газетой и сказал: валите. Эй, куда все? Один сопровождающий, остальные займитесь чем-нибудь.
Ко врачу Элин не пошла, а сопровождающая ее Резель не настояла, сидела на лавке, пока Элин, подрагивая, обтиралась смоченным в тазу полотенцем, и один раз придержала под локоть, когда она, наклонясь зашнуровать ботинки, чуть не завалилась вперед. Отпустила, встала и, Элин показалось, ушла, но вернулась скоро, протянула тряпичный маленький сверток. Элин деревянно взяла. Резель села на лавку рядом.
– Совсем пусто, да?
Элин развернула сверток непослушными пальцами. Долго смотрела на хлеб и половинку лука, пока глаза не заслезились.