Группа дополнительных занятий

Профессор засмеялся.

– Ни в коем случае! Скромный преподаватель.

– Живете на два дома?

Профессор снова хохотнул.

– Ни за что не хочу изменять моим ребятам, но существовать тоже на что-то нужно, к сожалению.

– Неужели в этой ша... в училище столько платят?

– Нет, как раз там, – он мотнул головой назад, вдоль реки, поправил шляпу, – я быть хочу. А там, – он кивнул вперед, – надо. У тебя, как я понимаю, наоборот.

Какая проницательность, подумала Элин и не сказала, потому что губы ее и без слов искривил сарказм, а вслух вышло бы совсем нехорошо.

– Обстоятельства сложились таким образом, что я временно с вами, – сказала она, наконец. Посторонилась, пропустила спешивших студентов в плащах с университетскими гербами.

– Обстоятельства, надо думать, не академические. Это комплимент.

– Благодарю, – сказала Элин и промолчала.

И профессор Коппенс молчал. На перекрестке сказал:

– Есть разные ссуды и содержание для способных...

– Благодарю, – сказала Элин, вздернув подбородок, – я осведомлена.

– То есть, тебя можно искать в списках?

Элин остановилась, и остановился у самой дороги профессор Коппенс. Элин спросила:

– Зачем же?

– Тяжело, когда никого своего в заведении. А так можно было бы продвинуть вперед, поговорить с комиссией...

– Благодарю, – сказала Элин снова, стиснула кулак и спрятала его в юбках. – Я предпочитаю, чтобы все решилось честным образом.

– Честным образом ничего никогда не решается, – сказал профессор Коппенс. – Все достается тем, у кого есть связи.

Элин молчала. Хорошо одетые потоки текли мимо них.

– Что вам с этого? – спросила она тихо.

– Глубокое и искреннее удовлетворение, – сказал профессор Коппенс.

“Сиськи думаешь показать”, вспомнила Элин. Сжалась, пожелала доброго дня, и к университету не пошла, а пошла мимо, до красивого, в колоннах, дома Верховного певчего, и свернула во дворы.

Первым занятием стояли основы некромантии. Как назло, думала Элин, постукивала каблуком по нечистому полу, говорила себе не делать так и снова начинала постукивать. Она была первая, редкие воспитанники зевали, бормотали между собой едва внятно и проходили мимо нее к другим аудиториям. Потом подтянулась Резель, встала поодаль – словно не знакомы. А и не знакомы, подумала Элин, я оказала услугу – и, конечно же, это здесь ничего не значит. Не стоит отдельного привета. Затем пришел Ферик, тут же сполз по стене и свесил голову на грудь.

Следом за ним, уже без шляпы, появился профессор Коппенс. Оглядел собрание, сказал:

– Что-то вас мало, лорды и леди. Не все смогли проснуться? Я вас понимаю, это иногда очень сложно. – Он достал ключи. – Давайте-ка кто-нибудь мне поможет приготовиться, а? Элин?

Элин отлипла от стены и, держа спину прямо, прошла вперед распахнувшего дверь профессора. Положила ранец на первую парту. Профессор Коппенс закрыл дверь, и они остались наедине.

“Сиськи думаешь показать”. Элин оглядела чистую доску и относительно ровно стоявшие парты. Профессор прошел мимо нее к учительскому столу, сбросил курку, нацепил ее на стул и потер руки.

– Погоды, да?

Элин склонила голову. Начинается с погод. Заканчивается тем самым, за что из университета преподавателей гонят с позором, а женам их потом дают развод, а здесь, наверное, коллеги только поздравят.

– Погоды, – сказала Элин.

Профессор Коппенс подвинул письменный прибор и сел на стол. Элин сложила руки на юбках. Сегодня она поддела вниз еще одну, теплую, и все равно кожа то и дело покрывалась мурашками.

Профессор Коппенс расстегнул нижнюю пуговицу жилетки и сказал:

– Когда родня узнала, что я не останусь в университете на кафедре, а хочу пойти в школу или училище, было много, – он снова изобразил пальцами некое земноводное, – громов небесных и дрожанья земли.

– Я абсолютно солидарна с вашими родственниками, – сказала Элин. Представила, как что-то такое говорит госпоже Деак или даже библиотекарю, и надумала извиниться, но профессор Коппенс засмеялся.

– Что же, один я получаюсь не солидарен. Тяжкая ноша! Но стоит того. Я не шутил про глубокое удовлетворение, и скоро ты, возможно, поймешь, о чем я, если дашь ребятам шанс.

– Возможно, – сказала Элин его тоном, – они сами не дают мне шансов. Со всем уважением и к вам, и к ним.

– Так и должно быть, – сказал профессор Коппенс. – Не доверять миру, который их многажды подводил – не только не странно, но даже умно. Правда, начинает здорово мешать, когда жизнь становится полегче. Но не следует ставить им это в вину, мешает это в основном им самим.

– Поэтому вы делаете нам... им столько незаслуженных послаблений?

– Да, – сказал профессор Коппенс просто, и бровью не поведя, хотя Элин вложила в слова много яду. – У них еще не наступила взрослость, а уже с избытком проблем. Они очень стараются решать их сами, и я пытаюсь не мешать. Помогать, когда они готовы. Тут, знаешь ли, сложно угадать, потому что они не просят – отвыкли просить и отвыкли ждать. И поэтому иногда я ошибаюсь. Я был неправ, ты не собираешься возвращаться в университет, тебе не требуется уступка в оплате?

– Вне зависимости от моего положения, – сказала Элин негромко и сдавленно, и профессор Коппенс наклонился к ней, – не стоило ставить меня на одну доску с ними, – она обвела рукой аудиторию.

– Я так и подумал, – сказал профессор Коппенс. Элин выдохнула. Ночью ей снился Йоаннес, и как она снова идет с ним под руку по мраморной лестнице главного корпуса. Может быть, надо только попросить... стать объектом благотворительности.