Группа дополнительных занятий

Брат с сестрой переглянулись и все-таки разомкнули кольцо, но далеко не ушли. Элин казалось, что взгляды черных их глаз провертели в спине дыру, пока они с Резелью шли до аудитории основных заклятий.

– Спасибо, – сказала Резель негромко.

Не для вашего удобства, подумала Элин, а своего спокойствия для. Ответила все же:

– Не стоит благодарности. Но я была бы признательна, если бы вы поторопились.

Резель закивала, хвост на затылке запрыгал, как лошадиный.

Близнецы продолжали пялиться на нее и на Элин и во время молитвы за здравие императрицы, за что получили линейкой по плечам, и во время рассказа госпожи Деак о временных печатях. Элин показалась, что она оторвалась от них в перерыве, в коридоре, кончавшемся библиотечной дверью. Она выдохнула и, чтобы скоротать время, принялась читать объявления с доски. Помимо изменений расписания, правил пользования столами и призыва не красть книги, Ея Императорского Величества Училище магических умений и промыслов (за подписью господина заместителя по воспитанию) предупреждало студентов, чтобы были осторожнее, поскольку в окрестностях видели богопротивную сущность, похожую по приметам на оборотня. Укушенным предлагалось обращаться сначала к страже, а позже, по ее разрешению, ко врачам. Элин хмыкнула: чтобы сначала заковали в цепи, а потом уже начинали лечить. Разумно, зачем нагружать господ медиков, если, пока укушенного будут вязать, он и сам издохнет? Она поправила воротник и прочла дальше. Тем, кто будет праздно шататься по территории училища после заката без разрешения преподавателя или иного ответственного лица, положено было изгнание из общежития. Элин потерла мерзнувший нос и подумала: интересно, вода-то в этом самом общежитии есть хотя бы на этажах? Или надо каждый раз ходить вниз, к крану, и качать, пока не заболят локти. А потом тихонько греть заклинанием у себя в комнатушке, потому что квартирная хозяйка косо смотрит каждый раз, когда пользуешься общим очагом, а раздражать ее лишний раз не надо: в средней приличности районах мало арендодателей, которые не посмотрят на возраст и не спросят плату за полгода вперед.

– Цену набиваешь или что?

Элин вздрогнула, отступила к библиотечной двери. Конла, сунув руки в карманы и сгорбившись, подошла вихляющим шагом. Куртка на груди и животе ее пузырилась, и, промолчи она, Элин приняла бы ее за Кенана.

Элин быстро облизнула губу и сказала:

– Я, право, не могу сказать, что понимаю, о чем вы.

– Если набиваешь цену, то скажи сразу, – сказала Конла хмуро. Подошла вплотную, со стуком уперла кулак в дверь над плечом Элин. – Или если ты что-то против нас имеешь.

– Ну почему же... – забормотала Элин и попыталась отползти от кулака в сторону. Конла взяла ее за грудки, оторвала от двери, Элин не успела пискнуть, как дверь распахнулась, из нее вывалился воспитанник с перевязанной веревкой стопкой книг, пыхтя, потащился по коридору. Конла прислонила Элин к стенке и отпустила пиджак.

– Что вы себе по...

– Мы тебе сделали что или как? Сделали – так извини, нет – так чего ж ты... – она быстро облизнулась, помолчала. – Извини, в общем.

По щеке у нее шла широкая светлая полоса, словно кто-то снял влажным языком осевшую пыль.

Элин выдержала взгляд и сказала:

– Я ничего против вас не имею, однако же на решение мое это не влияет. Я, в самом деле, не обещала...

– Им плевать всем, – сказала Конла, оскалив зубы. Кожа на щеках натянулась, светлую полосу потащило вниз, как ленту. У Элин зачесалось под глазами. Такие шрамы остаются, если снять кусок кожи. Конла продолжала, клацая зубами у самого ее носа: – На тебя, думаешь, не плевать? Поглядим, как ты попляшешь, когда он будет спрашивать не то, что давал.

– Кто?

– Да хоть Иллеш, поганец, хоть кто, – сказала Конла. – Не боишься? Сиськи думаешь показать?

– В конце концов, как вы смеете?!

– А может, просто не боишься ничего? Вон, книги, одежка, – Конла подцепила пальцем воротник пиджака. Элин дернулась прочь от руки. – Родители-то в обиду не дадут, где подмажут, где чего. – Конла с силой поскребла шрам, так, что вокруг него вспухли красным полосы от ногтей, отпихнула себя кулаком от стенки, сунула руки в карманы так, что натянулись штаны. Отвела глаза, сказала негромко: – А у нас и нет никого. Нам только один не сдать – пойдем обратно. Уже насовсем, на полный срок. А там ни шиша не весело.

Элин боком ползла по стене. Конла уставилась на нее, и она замерла. Элин спросила, чтобы поддержать беседу:

– Где?

– На заливе, на водах, на моднявых курортах, – сказала Конла. – В тюрьме, что ты, как... – Она с силой выдохнула. – Ладно, хер с тобой. Просто подумай, кого прокатываешь. Кому нужнее всех.

– Вы хотите меня усовестить? – спросила Элин сердито.

Конла пожала плечом. Глядела в сторону. Элин резко кивнула и сказала:

– Доброго дня.

Прошла мимо нее, стуча каблуками. Ожидала окрика, и что схватят за руку, как это у них тут возмутительно заведено, но следом раздались только шаги. Элин коротко обернулась. Позванивая ключами, шла хранитель библиотеки, а Конлы не было видно.

Элин передернула плечами.

Профессор Иллеш снова забыл, кто они и что изучают. Элин поглядывала на склонившуюся над книгой Резель, на новенького, который то и дело грохотал о парту браслетом, и – случайно – на брата с сестрою, которые сидели скрюченные и одинаковые в своих куртках и рвали на клочки лист промокашки.

Уголовники, подумала Элин. Не хотят отвечать за свои проступки самостоятельно.

После занятия она задержалась, проводила товарищей взглядом и постояла тихо у стола профессора Иллеша, пока тот не спросил: чем могу помочь?