Страница 10 из 203
Они зажали ее у туалетных комнат и не дали ни охнуть, ни крикнуть. Сунулись прямо в лицо и спросили:
– Где?
Элин сглотнула. Брат с сестрою – судя по сходству, близнецы, подумала она невпопад – были ее выше и шире в плечах, и заслоняли весь белый свет, какой водился в этом пропахшем сыростью, дымом и чистящим средством углу.
Близнецы шумно дышали и шарили по ее лицу глазами. Элин поправила волосы, резко выпрямилась, чуть не ударив Конлу лбом по носу, и сказала:
– Подождите, пока подойдет ваш черед. Не вы попросили первыми. Откровенно говоря, я вообще не помню, чтобы я согла...
– Мы быстро, на амулетах, чего ты, – сказала Конла.
– Мы принесем, – сказал Кенан. – Уговор есть уговор.
Не было никакого уговора, хотела выкрикнуть Элин и броситься бежать, куда глаза глядят, поддавшись панике, но тут Конлу потащило в сторону, а Кенана отпихнула к забеленному окну неведомая сила.
– Дайте человеку отлить, – сказала Орифия, протиснулась между близнецами, взяла Элин под руку и затащила в дамскую уборную. Близнецы остались снаружи и что-то зло подгавкивали через дверь. Интересно, сколько времени понадобится им, чтобы сообразить, что один из них имеет сюда доступ?
– Сердечно вас благодарю, – сказала Элин, все не отпуская потяжелевшего со вчерашнего дня ранца.
– Не стоит, – сказала Орифия. Сегодня на ней были брюки и не было серег, и была она похожа на маляра, которого Элин видела выходящим от квартирной хозяйки на днях. Не хватало только платка на голове. Что за мода у людей низкого происхождения и низких доходов одеваться в мужское? Конла тоже в брюках...
По ногам дуло, штопаные чулки не спасали. Элин перемялась с ноги на ногу и вежливо улыбнулась. Потом сообразила: здесь ведь царит закон выгоды, и ничего не делается просто так, по душевному порыву.
Сказала:
– Я, признаться, обещала учебник Резели в первую очередь, но потом могу ссудить и вам, если вы поборитесь за него с ними, – она кивнула на дверь.
Орифия пожала плечом, открыла кран над умывальником и принялась оттирать чернильные пятна с пальцев. Сказала:
– Мне не нужно, у меня свои.
Ах вот почему она отвечает вровень со мной, подумала Элин, нашла какого-нибудь студента университета, приплатила и пользуется его литературой. Умно. И неудивительно, что до этого додумалась одна только она, а все остальные клянчат у меня и не дают пройти. Много говорит об остром уме товарищей по учебе.
– На вашем месте я бы потрудилась как-то организовать желающих, – сказала Орифия, встряхнула руки над умывальником, локтем закрыла кран. – Иначе начнется разброд и хаос.
– Уже начались, – сказала Элин. – Кто бы мог ожидать такой тяги к знаниям от...
– Некоторые серьезно подходят к учебе.
– Кто серьезно к ней подходит – тот учится в других стенах.
Орифия усмехнулась, выставив челюсть. Элин на всякий случай подобралась.
– Скажите, – спросила Орифия вдруг мелодичным, словно гудение ветра в каминной трубе, голосом, – не под руководством ли профессора Баувенса вы так превосходно овладели чарами по глине?
Элин, покрывшись почему-то потом, подумала, что промолчать будет лучше всего... но невежливо, и спросила осторожно:
– Что навело вас на эту в высшей степени странную мысль?
Орифия показала красной от холодной воды ладонью на рукав пиджака, где оставался еще след от шва эмблемы, незаметный для того, кто не знал, что искать.
Нужно было спросить удивленно, кто такой профессор Баувенс, подумала Элин. Спросила вместо этого:
– А, позвольте, откуда вы знаете это имя?
Орифия подмигнула, толкнула плечом дверь и пропала в толкотне коридора. Вместо нее в уборную ввалилась толпа девиц в фартуках, каковые они тут же начали сбрасывать, помогая друг другу, затолкали Элин локтями, и она, протиснувшись вдоль умывальников, вышла наружу тоже.
Близнецы куда-то делись, но Элин сказала себе не питать ложных надежд, наверняка они где-то притаились и выпрыгнут на нее, когда она меньше всего ожидает. Придавят, как крысенка, оберут и съедят. А косточки растащат по окрестностям.
После первого утреннего занятия собравшиеся около аудитории амулетов и зачарованных предметов спали стоя – а кое-кто и сидя прямо на полу, подложив ранцы и книги и вытянув ноги поперек коридора, так что проходящие перешагивали, спотыкались и ругались на чем свет стоит. И никому, кажется, не было дела, что новенький стоял с ними. Без паладина и без кандалов, зато с книжкой и пеналом, которые он держал на ладони на манер подноса с корреспонденцией. Куртейка на нем была такая же, как на брате с сестрой, серая, казенная, а поверх правого рукава красовался широкий черный, похожий на каменный, браслет.
Новенький кивнул Элин. Она прижала ранец к груди и сказала негромко:
– Доброе утро.
Нейл, прикрывшись ладонью, ответил: доброе утро, мефрау.
На алхимии, стоявшей сегодня у Элин первой, его не было, как и вчера. Впрочем, быть может, он ходит только на общие и обязательные, чтобы получить свой низший диплом и не заниматься магией больше никогда. Он не пришел сюда, а его привели – вряд ли он стремится постичь искусство больше необходимого минимума.
Что же это получается – он не опасен? Или ответственным лицам, как обычно, все равно?
Подошла пахнувшая улицей Резель, подтянула растрепанный пучок на затылке, поздоровалась со всеми, споткнулась о Ферика, поздоровалась и с ним. Элин поманила ее, и они отошли к статуе первого председателя Особого совета. Пара пальцев у него была отломана, а свиток в руках вытерт до блеска: студенческая примета – потереть его перед экзаменом. В ушах председателя и в складках его плаща скопился мусор и окурки. Элин не стала прижиматься к нему совсем, а остановилась на почтительном расстоянии, отгородилась спиной от остального мира и предала Резели учебник.