Я Вам любви не обещаю

Глава 6

Вера поспешила покинуть балкон. Она не решилась протиснуться мимо Бахметьева и забрать фонарь, оставленный на низенькой скамеечке, потому до своей комнаты добиралась в темноте. Ступая осторожно, она то и дело останавливалась, прислушиваясь. Всё ей чудились тихие шаги за спиной, но стоило только замереть на мгновение, и вновь наступала тишина. «Показалось, я собственной тени нынче боюсь», — покачала она головой, продолжив свой путь.

Чего ждала от этой встречи? Была ли разочарована ею? И да, и нет. Когда только сказал про поцелуй, сердце, казалось, остановилось, провалилось куда-то в сладкую бездну, а потом забилось неистово, пугая силой того чувства, что кружило голову и теснило грудь. Пугал ли её Бахметьев? Отнюдь нет. Более всего пугали собственные мысли о нём. Как могла только думать о подобном? К чему пустые мечтания, надежды? Даже не будь он copieux ami (сердечный друг, любовник) княгини, разве позволительно мечтать о нём? Кто он и кто она! Нет такого моста, что соединит пропасть между ними.

Только войдя в комнату и прислонившись спиной к двери, девушка, наконец, перевела дух. Что ж, она сделала то, что хотела: принесла извинения, и они были приняты. Отныне ей стоит выкинуть из головы любые мысли о его сиятельстве, графе Бахметьеве.

Оттолкнувшись от двери, Вера шагнула к туалетному столику, нащупала спички и зажгла свечу. «Того огарка, что остался в подсвечнике надолго не хватит, — вздохнула она, — а фонарь остался на балконе». Переставив подсвечник на бюро, девушка открыла ящик с бумагой и вынула чистый лист. Карандаш быстро замелькал в проворных тонких пальчиках. Линии и штрихи чёткие и едва различимые глазу легко ложились на бумагу, складываясь в знакомые черты. Чуть вздёрнутая бровь, ироничная улыбка. Остановившись, Вера отодвинула лист, глядя на то, что получилось. А получилось очень даже недурно. Любой, кто взглянул бы на набросок, легко определил бы, кому принадлежит сей портрет.

С тех пор, как она получила известие о болезни матери, у неё не возникало желания перенести на бумагу то, что рисовало ей воображение. До этой самой ночи, до этой самой встречи. «Ну, отчего он такой?!» — в сердцах Вера смяла рисунок и швырнула его на пол. Только лишь она утвердилась в мыслях о нём, как о человеке недостойном, и спустя всего седмицу все её представления о нём вновь перевернулись с ног на голову. Каким непостижимым образом в одном человеке уживаются неприкрытый цинизм и благородные порывы души?

Наклонившись, Вера принялась шарить руками по полу в поисках смятого рисунка. Разгладив на столе найденный лист, она вновь всмотрелась в нарисованное лицо. Ничего необычного: тёмные глаза, чуть вьющаяся прядь, спадающая на лоб, ровные дуги бровей, нос прямой, нижняя губа чуть полнее верхней. Отчего столь обыкновенные черты не дают ей покоя? Отчего сей образ столь часто является ей в снах? Да в каких снах! При одном воспоминании о ночных видениях жаром полыхают щёки.

Вера провела кончиком пальца по нарисованным губам. Вздрогнув от тихого стука в двери, она поспешно затолкала рисунок в ящик бюро.

— Entrez! — привычно сорвалось с губ.

— Барышня, — заглянула в приоткрытую дверь Варвара, — я туточки лампу вашу принесла.

— Лампу? — нахмурилась Вера.

— Ну, фонарь, что вы на галерее позабыли, — протиснулась в дверь горничная с фонарём в руке.

— Я не была на галерее, — чувствуя, как лицо заливает краска стыда, солгала Вера.

Варвара вздохнула, неловко потопталась на месте, а потом, будто набравшись решимости, шагнула в комнату.

— Я вам вот что скажу, барышня. Дело это, конечно же, ваше. Может, и не было вас с его сиятельством на галерее, может, это я лгу, только зачем бы оно мне надобно было…

— Погоди, погоди, — перебила её Вера. — Так ты что же, следила за мной?

Варвара кивнула:

— Не по собственной воле. Боже упаси, — перекрестилась она. — Барыня велела.

— Ольга Михайловна? — в ужасе прошептала Вера.

— Ну, я и говорю: княгиня велела за вами присмотреть.

— И зачем же? — чуть слышно выдохнула девушка.

— Ну, так ясно дело зачем, — потупила взор Варвара. — Боится, что граф её своим вниманием оставит.

Вера без сил опустилась на стул.

— Да вы не расстраивайтесь, барышня? — ласково погладила её по плечу горничная. — Я княгине ни словечка не скажу. Вот и фонарь ваш принесла. Только не стоит вам с его сиятельством по ночам на галерее видеться. Да и днём не стоит, — покачала головой Варвара. — Им-то что! Натешится вволю, да и сгинет, поминай, как звали. Не пара он вам, да и княгиня ежели узнает, в усадьбе вас не оставит. Мало ли подобных историй было? Вы девушка честная, хорошая, к чему вам это всё?

— Ступай, Варвара, — выдавила из себя Вера. — Я не стану более видеться с Георгием Алексеевичем.

— Вот и правильно, — согласно закивала головой горничная. — Доброй ночи вам.

— И тебе, — безнадёжно махнула рукой Вера.

Во истину, ангел-хранитель стоит за её плечом. Только представив себе на мгновение, что было бы, пойди Варвара ни к ней, а прямиком к княгине, Вера судорожно перекрестилась. «Господи, прости меня за мысли грешные, избавь меня от соблазна», — горячо прошептала она, прижимаясь губами к серебряному распятью на тонкой цепочке, что носила на шее столько, сколько себя помнила.

Варвара неслышно выскользнула за двери, оставив Веру наедине с печальными мыслями. Злость, поначалу вспыхнувшая в ней, как только горничная призналась в том, что следила за ней по наущению княгини, улеглась. Да и стоило ли злиться на Варвару, коли она всего лишь высказала вслух опасения самой же Веры? «Даже глядеть в его сторону отныне не стану», — вздохнула девушка, укладываясь в постель.

Утром все семейство собралось к завтраку на террасе. Княжне Анне было дозволено присоединиться к гостям и членам семьи, однако Веру за стол не пригласили. Князю было всё равно, а княгиня не преминула воспользоваться случаем, чтобы указать гувернантке на её место. Впрочем, подобное отношение Веру ничуть не удивило и не огорчило. К тому же ей и самой вовсе не хотелось попадаться на глаза тем, кто вчера стал свидетелями её позорного падения в пруд. Довольно было вчерашних шепотков и укоризненных взглядов.

Окончив трапезничать, господа остались на свежем воздухе. Барышни Епифановы в компании графа Бахметьева отправились гулять по парку, княжеская чета и Пётр Родионович засели за игру в баккара. Генеральша завела беседу со старой княгиней Уваровой, а её младший отпрыск откровенно скучая, дразнил болонку престарелой дамы.

Вера спустилась за Аннет, поскольку пришло время для занятий. Маленькая княжна расположилась подле своей бабки и даже не заметила свою gouvernante, замершую у края террасы в ожидании. Верочка не решалась окликнуть Аннет, дабы не привлечь к себе ненароком внимания. Впрочем, её и без того заметили. Старая княгиня весьма бесцеремонно навела на неё свой лорнет, а затем призывно махнула рукой:

— Подойдите, дитя, — проскрипела старуха.

Вера послушно ступила на террасу и под недовольным взглядом Ольги Михайловны прошла к креслу, на котором восседала мать князя.

— Мне сказали вы новая gouvernante Аннушки? — поинтересовалась пожилая дама.

— Так и есть, madame, — присела в книксене Вера.

— Вы больно молоды, — задумчиво протянула княгиня.

— Молодость — это тот недостаток, тётушка, который быстро проходит, — поднялся со своего места Пётр Родионович.

— Негодник! — шутливо погрозила ему пальцем Уварова. — Никакого почтения к старости.