Убить Бенду

— Бенды нет! Он ушел рано утром! Будет только вечером!

Возмущенный гул был ей ответом.

Появился рыжебородый и, приподняв шляпу, улез в окно, отодвигая других.

— Запирайте ж, мадам, пока я их держу, а то ж так и попрут. — И сообщил в толпу: — Нету, нету его!

Жанна захлопнула ставни. Снаружи толпа волновалась и шумела. К полудню большая часть разошлась, но все вернулись к вечеру, когда хозяйка отперла двери. Девушка целый день отмывала зал после прошлых посещений. Пол был заплеван, кругом валялись огрызки, обрывки одежды, клочья волос. Вдвоем со служанкой Жанне удалось привести трактир в приличный вид.

Поместились не все, десятки просителей остались на улице. Там они тревожно галдели, опасаясь, что на них не хватит золота. Жители окрестных домов ругались, кидали из окон старую обувь, лили воду и помои. Ничего не помогало: толпа не рассасывалась, продолжала осаждать трактир Мамы Ло.

Бенда возвращается, когда уже темно. Опускается на скамью, приваливается к стене, прикрывает глаза. Сквозь толпу проталкиваются Жанна со служанкой.

— Возьмите подносы или большие миски и разнесите всем по паре монет. — Бенда кладет руки на стол, из-под ладоней начинает струиться золото.

Девушки подставляют под поток подносы, миски, корзины и начинают раздавать деньги в жадно протянутые руки.

— А почему это Люсите столько же, сколько мне? У меня пятеро детей, а у нее всего трое! Безобразие!

— Вчера давали сколько просишь, а сегодня раздают!

— Можно еще?

— Да не толкайтесь же!

— Убери руки, ты уже взял свое, грязный нищий!

Кто-то уходит, получив деньги, кто-то остается, недовольный. Когда Жанна возвращается за очередной порцией золота, Бенда спит.

— На сегодня всё! — крикнула она, когда последняя монета исчезла в чьих-то грязных пальцах.

— Мы еще не все получили! — ответили из толпы.

— Как вам не стыдно?! — Жанна в гневе кинула миску на пол, и дерево треснуло. Те, кто стоял рядом с ней, отодвинулись. — Бенда третий день раздает деньги, а вы даже поспать не даете! Не видите, он устал! А ну пошли вон! Вы все получили хотя бы по два золотых! И если еще кто посмеет возмущаться в моем трактире, я позову стражу и не разрешу Бенде раздавать здесь деньги, ясно вам, негодяи?

Кто-то устыдился и ушел, но большинство оставшихся ответили возмущенным гулом.

— Нахалка! Грубиянка! — крикнула женщина в красной атласной косынке и простом платье. — Думаешь, раз господин Бенда разрешает тебе жить в его доме, так ты уже можешь тут распоряжаться? Сама иди вон, мы без тебя разберемся!

— Точно, да, разберемся! — загомонили недовольные. — У него деньги в рукавах! Давайте возьмем! Он не будет против!

— Только посмейте! — Жанна схватила со стола медный поднос и встала, загораживая Бенду.

Бенда спит, прислонившись к стене.

Испуганная служанка забилась под лестницу. На Жанну наступали, но пока никто не решался напасть на нее.

— Небось полный пояс блестящих золотых. — Какой-то молодой нищий потыкал Бенду в живот. Зазвенел поднос, и парень с воем отдернул руку, по которой Жанна изо всей силы рубанула ребром медного листа. — Убили! — завопил он, тряся рукой.

— Убрать ее! — Толпа сомкнулась над Бендой. Визжащую от злости Жанну выкинули из круга, несмотря на то что она быстро работала своим кухонным оружием и многие получили синяки и шишки. Десятки рук шарили по Бенде, ощупывали и рвали одежду, стараясь первыми добраться до заветной груды золотых.

— Бенда, проснись же! — кричала Жанна, наотмашь ударяя по всему, что попадалось: головам, локтям, ногам, выпяченным задам. — Стража! Люди! Бенда-а!

Тонкая струйка дыма поднялась над людьми. Кто-то истошно закричал. Толпа распалась, оставив посередине подпрыгивающего и визжащего от ужаса нищего. Он крутился, махал руками, стараясь сбить огонь с плеч и спины. Наконец он повалился и начал с воем кататься по полу. От него расходился запах горелой ветоши. Те, кто обыскивал Бенду, тоже поспешно хлопали по тлеющей одежде, остальные смотрели с суеверным ужасом. Кто-то крестился, бормотал молитвы. По Бенде пробегали язычки пламени, поднимаясь и опадая.

Бенда зевает, и изо рта вырывается красный огненный лепесток. Люди отступают.

— Ну, кто первый? — Бенда открывает глаза, оборачивается к застывшей толпе — и люди в панике бегут из трактира, обгоняя и толкая друг друга.

Двое застряли в дверях, их вынесли. Через несколько мгновений зал был чист.

— Что случилось? — Бенда смотрит на Жанну. Та тычет пальцем в одежду. Бенда опускает глаза.

— Ах вон оно что... — Бенда отряхивает рубаху и штаны, как будто они запылились, и язычки пламени исчезают.

Жанна плачет — от усталости, от переживаний. И спрашивает сквозь слезы:

— Ты что, неопалимая купина?

Бенда улыбается.

***

С утра трактир осажден с двух сторон: задний двор также полон народу. Свинья в загоне хрюкает недовольно и кусает тех, кто к ней приближается. Куриц растащили. Жанна будит Бенду, она встревожена:

— Что дальше? Я думала, они скоро успокоятся, а их все больше, и они хотят еще больше!

Бенда садится на кровати, прислушивается. Наконец говорит:

— У тебя продукты есть? Запрись и пересиди несколько дней. Я выйду, скажу, что уехал на полгода. А ты наконец займешься трактиром.

— Но... — Жанна показывает рукой на окно. — Они порвут тебя на кусочки, как только ты выйдешь! К тому же... Ты что, действительно уезжаешь?

— Да, я уеду, правда, не так надолго. Можешь дать мне какое-нибудь старое платье?