Страница 74 из 75
– Ну, извини, – покаялся Лиессин. – Упаду в следующий раз, ладно?
– В следующий раз я еще подумаю, являться тебе или нет, – отрезала дева в черных и белых цветах, и снисходительно рассмеялась: – Эх, ты. Лиессин из рода Майлдафов, ты даже не догадываешься, что ждет тебя в будущем, но готов пасть духом от первого же препятствия на твоем пути. Что ж, я позабочусь, чтобы этих препятствий набралось было как можно больше. Очень уж старательно ты их преодолеваешь, приятно посмотреть. И обещаю, я не пропущу того мгновения, когда ты снова споешь для меня. Никогда не забывай об этом.
Морригейн исчезла. Может, ее никогда и не было, и воительницу с Полуночи породило разыгравшееся воображение Льоу или огромный мир вокруг. Она пропала, но осталась здесь, растворившись в шуме ветра в позванивающих снастях, в плеске волн, разбивающихся о борта кораблей, в протяжных криках чаек, в догорающей вдалеке ослепительной огненной искре.
Лиессин вскинул голову, посмотрев на людей, вставших вдоль резных перил «Лани». Синие и лазурные шелка одеяний Чабелы, раздуваемые ветром, сделали королеву Моря и Суши похожей на фрегат под всеми парусами, отважно идущий в атаку на врага. Широкоплечий асир, чьи ноги в огромных рыбацких сапогах с отворотами уверенно попирали доски палубы, обнимал за плечи поникшего Халька. По другую сторону стоял, ловко покачиваясь в такт движениям корабля, высокий человек, гибкостью фигуры и легкостью движений издалека смахивавший на юношу. Поначалу Лиессин тоже принял его за ровесника и осознал ошибку, только заглянув королевскому корсару в лицо. Мессир Фрашку оказался немолод годами и изрядно потрёпан суровой морской жизнью – что ничуть не мешало ему управлять своей маленькой эскадрой и отчаянно ухлестывать за госпожой Чабелой, повергая почтенную даму в нешуточное смущение.
Нынешним утром Жайме предложил леди Чабеле бежать вместе, благо теперь она свободна от обременительной обязанности управлять Зингарой. Сигурд заржал морским конем, а королева укрылась за трепещущим веером и обещала подумать. Фрашку оскорбленно напомнил, что именно так леди отвечает ему последние лет двадцать. Сколько можно колебаться? Пора бы решиться на что-нибудь, не то выпадет ей судьба коротать век в неприступном замке старой девой!
Но сейчас корсар отринул легкомысленные смешки и вместе со всеми провожал в последний путь давнего друга. Одновременно наравне с Сигурдом успевая приглядывать за стоявшим крайним справа человеком в одеяниях черного и зеленого цветов. За Просперо Пуантенским, неловко опиравшимся на тяжелую трость, и постоянно терявшим равновесие, ибо вторая его рука бессильно висела на перевязи. Фрашку и асир всякий раз оказывались рядом, ненавязчиво подставляя плечо, стоило герцогу опасно пошатнуться. Собственно, Просперо не было никакой нужды стоять, слуги в любой миг могли выволочь на палубу его кресло, но гордость и упрямство не позволяли Золотому Леопарду проявить хоть каплю слабости. Он стоял на собственных ногах, всматриваясь в горизонт, пока не истаял последний отблеск пожара над фелюкой, и лишь тогда неспешно и без посторонней помощи сошел с палубы в каюту.
Эпоха закончилась. Наверное, скоро в портовых тавернах по всему побережью Закатного океана моряки начнут рассказывать байки о встреченном в открытом океане двухмачтовике, что не страшится бурь, никогда не бросит гибнущего в беде и укажет верную дорогу сбившемуся с курса.
Жайме Фрашку, как заправский придворный, склонился в низком поклоне перед Чабелой, отмахнув вместо шляпы с перьями цветным наголовным платком. Язвительно пожелал Сигурду влететь однажды в глухую полночь прямо в задницу неуловимому белому киту и следом за матросами лихо спрыгнул в ялик. Корсарская «Никея» расправила паруса, черной быстрокрылой птицей заскользив прочь от берегов Эгьера. С подошедшей вплотную к пуантенской «Лани» «Жемчужины» перекинули крепкий трап, по которому, трепетно поддерживаемая под локотки восхищенными моряками, перебралась на свое судно госпожа Чабела. Каракка выбрала якорную цепь и неспешно тронулась в путь, держась на Полночь, к побережью Зингары.
Барон Юсдаль надолго скрылся в недрах корабля. Поднявшись обратно на палубу, окликнул загрустившего Льоу:
– Ты как, с нами?
– А куда вы?
– Сигурд уходит в Мессантию и берет нашу компанию на борт, – Хальк с кряхтением присел на узкий выступ бортового ограждения. – Оттуда по Хороту и Красной реке мы без труда доберемся до Офира. Мабидан и его сородичи намерены предложить свои мечи какому-нибудь из тамошних торговых домов. В теперь Офире всегда есть нужда в верных бойцах. Аквилонцы частью кружным путем вернутся домой, по родовым поместьям. Те, кому скучно торчать в провинции, отправятся поискать удачи в дальних краях – и заодно понесут дальше историю о последнем плавании Конана Канах. Что же до меня… – Хальк умолк, и Лиессин внезапно остро понял, как ему будет недоставать барона Юсдаля. Невзирая на его беспрестанное ворчание, недовольство и то, как откровенно хронист поначалу терпеть не мог некоего Майлдафа из Темры. – Я поеду в Ианту, навещу Меллис.
Он смущенно хмыкнул:
– Я все грозился создать последнюю книгу Гая Петрониуса с разоблачениями сильных мира сего, да слишком поздно осознал, какой пустой и напрасной была моя затея. Так что лучше напишу о прекрасном закате великих дней, а Меллис мне поможет. И о тебе тоже напишу, не надейся.
– Не надо, – отмахнулся обоими руками от предложенной чести темриец. – Ну что хорошего можно сказать обо мне? Что я вел себя, как полный дурень?
– Молодость – единственный недостаток, который неизбежно проходит, – с важным видом изрек господин королевский летописец. – Так ты идешь или остаешься? Если остаешься, то не сиди как чурбан, а первым делом спустись вниз и поговори с Просперо… Храни тебя небеса, Лиессин Майлдаф. Надеюсь, голос к тебе вернется. И, знаешь… если это ты прикончил Мианну Кейран, то я тебя не виню. Это было правильно.
Хальк выбросил вперед руку с сжатым кулаком, и Льоу ударил в него костяшками пальцев. Он помог барону Юсдалю перебраться через борт и спуститься вниз, в ожидавшую их лодку, ушедшую к «Старому моржу». С мачты когга, раскручиваясь, упал квадратный парус, сшитый из белых, красных и черных полос ткани. Зажурчала морская вода, расходясь двумя упругими бурунами из-под носовой фигуры оскалившего пасть хищного зверя. Китобой уходил, унося с собой Халька Юсдаля, стареющего выдумщика и создателя легенд, которым предстояло пережить своего творца.
– Его светлость спрашивает, не могли бы вы навестить его? – за плечом Майлдафа, смотревшего вслед удаляющемуся коггу, беззвучно вырос валет из окружения Пуантенца.
– Конечно, – кивнул Льоу. – Уже иду.
Следуя за посланцем, он спустился вниз, к герцогской каюте. Судя по тому, как начал плавно выскальзывать из-под ног пол, «Лань» тоже снялась с якоря. «Наверное, надо было уйти вместе с Хальком, – запоздало подумал темриец. – Хотя какая разница? Нельзя вечно бегать от того, чего не избежать».
Он вошел, наклонив голову под слишком низкой притолокой, и перешагнув высокий, окованный медью порог. Под ногами лежал ковер с толстым ворсом, глушащий шаги. В каюте царила уютная полутьма, разгоняемая неяркими светильниками с цветными стеклами. Льоу мельком увидел тяжелые сундуки вдоль стен, откидной стол на цепях и размещенную в неглубокой стенной нише узкую кровать с решетчатым ограждением. Рядом стояло кресло с колесиками, закрепленное ремнями, чтобы не перекатывалось во время качки туда-сюда, и обычный дубовый табурет на разлапистых ножках. Молодой человек осторожно присел, с печалью глядя на Золотого Леопарда – тот успел задремать, неловко привалившись плечом к изголовью в ожидании, когда вернется отправленный за бардом слуга. Герцог Пуантена больше не походил на ослепительного, излучающего жизнерадостное очарование человека, которого Лиессин увидел среди поющих фонтанов Ферральбы. Он осунулся, вокруг глаз залегли синевато-багровые тени, в углах твердо очерченного рта медленно подживали язвы. Кто-то нанес ему удар, от которого по виску протянулся извилистый глубокий след.