Страница 94 из 154
Янек, покачав головой, снова накладывает компресс с настойкой. Говорит решительно:
- Идём к Гале! Нечего тут высиживать, пока заражение не подхватила. Я тебя ни в какой квест не пущу, пока не вылечишься.
- Пошли уж, - говорю со вздохом. – Защитник ты мой…
Он глядит сурово: не смеюсь ли? Но я кротко опускаю глаза. Тяну Нору за поводок: пусть пройдётся с нами, развеется. Собакина грустно выползает из будки, глаза у неё… хоть платочек наготове держи, слёзы утирать. Вздыхает по-человечески.
У нас с тобой осталось ещё много вздохов, родная. Надолго хватит.
***
Входной двери в Галин дом просто нет. На месте проёма – продолжение гладкой кирпичной стены.
- Морок это, - хмурится Ян. – Не откроется, если хозяйка не захочет принять. Видал я такое. Давай лучше обойдём, со двора наверняка вход есть, как у нас.
Мы огибаем дом, и вдруг сердце моё подпрыгивает. Потому что у коновязи рядом с Васильком - ах, сэр, оказывается, здесь! - я вижу большого чёрного коня. Едва не бегу вперёд, но разочаровано останавливаюсь. Нет, это не Чёрт. Не такой громадный; сам изящен и тонок в кости… почему-то на ум приходит выражение «арабских кровей», хотя кто их знает, как они выглядят, эти арабские скакуны. Он недобро косит чёрным глазом, отфыркивается, трясёт головой. Запах ему мой не нравится, что ли? Грива у него… я приглядываюсь. Грива заплетена в мелкие косички, сбруя богатая, отделана серебром, да что сбруя - даже копыта посеребрены! Рядом с белоснежным Васильком он кажется не просто чёрным, а вымазанным в саже или в китайской туши.
Нора пятится и глухо рычит.
- Вот гадство, - досадливо говорит Ян. На лице его прописано слово куда более энергичное. - И этот тёмный здесь.
- Что за тёмный? Это его конь, что ли?
- Мага. Есть у нашего сэра друг, что их вместе держит - ума не дам. С Норой теперь не войдёшь, собаки его не любят.
- Почему? Он кто?
- А что, сэр тебе о нём не рассказывал? Это же…
Нора рычит, уже не на коня, а в сторону Галиного дома.
Дверь распахивается, на пороге возникает сэр Майкл. Проём невысок, и чтобы выйти, паладину при его-то росте приходится слегка пригнуть голову. И лишь только он выпрямляется – я вижу неподдельную скорбь на его челе и понимаю, почему он так долго не приезжал. Здесь что-то случилось.
- Вы здесь? - спрашивает он. - Вдвоем? Не в добрый час, друзья мои, уж лучше бы вам уйти.
На миг оборачивается - похоже, из комнаты ему что-то говорят.
- Ну, хорошо. Она вас зовёт, Иоанна, пройдите. А вы, Ян, пока останьтесь, тем более, с Норой, за ней бы нужно присмотреть.
- Это я уже понял, - Ян выразительно смотрит на чёрного жеребца. – Вижу, что не ко времени.
- Ян, она умирает, - говорит сэр Майкл. – Вы понимаете, что мы не могли оставить её одну…
Дальнейших объяснений не слушаю: рвусь мимо него в открытую дверь и вбегаю в кухню. Я ещё помню, у Галы там и столовая, и приёмная - всё вместе, и диванчик уютный вдоль свободной стены… На этом диванчике она и лежит, серая, словно пылью припорошенная, в один цвет со своим извечным свитером из некрашеной шерсти. Высохшая. Глаза уже запали.
Но сперва я вижу её руки: аристократичные кисти с чётко обозначенными жилками и венами, истончённые пальцы, перебирающие сладки пледа, змейку на запястье, беспомощно свесившую головку. Пальцы в непрерывном движении: то собирают складки пледа, то расправляют, то взмывают, жестикулируя, как будто она что-то оживлённо рассказывает, вот только губы при этом не шевелятся.
Точно так же «обирался» отец. Есть вещи, которые не забываются.
- Гала, - говорю я чужим бесцветным голосом. – Гала. Как же так.
Я обмирала от страха ночами, давилась плачем в подушку, но меня утешал Васюта. Я вживалась, училась новому, заводила друзей. Жила, окружённая людьми. Она всё это время умирала одна. Да ещё и просила её не беспокоить.
Она нянькалась со мной и раненой девочкой. Делилась, чем могла. Сдала с рук на руки человеку, который, заведомо знала, обо мне позаботится. В открытую капала лекарство в настойку. Маскировала приступы боли под дурное настроение. Умирала.
А я о ней забыла. И если бы не Ян, - не вспомнила бы.
- Не реви, - говорит. – Сядь. Хочешь помочь – побудь со мной… до конца. Уже немного осталось.
Вокруг неё пульсирует чёрная дымка.
- Ауру видишь, - не спрашивает, а утвердительно говорит она. – Хорошо, всё-таки что-то проклюнулось. Сказано, не реви. Воды дай.
Вздрагиваю, потому что рядом со мной неслышно вырастает тёмный силуэт. В кухне полумрак, из-за этого, зайдя со света, я не заметила, что здесь ещё кто-то. Должно быть, тот самый загадочный друг сэра. Не успеваю его разглядеть толком, потому, что он уже протягивает стакан с водой, и я спешу помочь Гале напиться. Струйка проливается ей на подбородок, и та же рука в чёрном бархатном рукаве, унизанная серебряными кольцами протягивает мне полотенце. Почему-то я не осмеливаюсь поднять глаза выше. Промокаю Гале подбородок.
- Слабость, - говорит она с неудовольствием, - вот что хуже всего. Обидно быть беспомощной.
В соседней комнате часы бьют полдень. Пальцы ведуньи снова приходят в движение, продолжая страшный ритуал, и, не выдержав, я перехватываю её руки. Вижу боковым зрением, что тот, неизвестный, вдруг подаётся ко мне, словно желая остановить – кого? - но не успевает. Пальцы Галы обвиваются вокруг моих запястий. И замирают.
- Гала, - раздаётся сзади угрожающе. – Гала, не вздумай…