Страница 58 из 154
И энто дитё Васюта из дому попёр? Не разобравшись, хотя бы, по отечески?
- А-а, - тяну понимающе, - это мы можем. И рис есть, и яйца, и лук зелёный. Проходи, сейчас начинку сделаем. Теста у меня, видишь ли, много получилось, нужно куда-то девать.
Её первоначальный запал проходит. Пока она, не спеша, цепким взглядом окидывает поле деятельности, я тоже не теряю времени даром, пытаясь её просчитать. Пышненькое телосложение говорит о явной любви к пирожкам, булочкам и всякой прочей сдобе - это я по себе сужу, - а ловкие ручки с музыкальными пальчиками так и рождены для тонкой работы вроде фигурной защипки теста. И смотрит-то она с пониманием, оценивающе, и уже комок теста прижимает, дабы проверить – дышит ли, как подошло? И стрельнула взглядом на противень, почти заполненный Лориными творениями, даже головой качает – видать, ей такое в новинку. Хорошая будет помощница. Выделяю и ей фартук и скалку, выставляю кастрюльки с начинками, в общем – не даю ей и слова сказать.
- Маленькие да фигурные пирожки мы для себя заделаем, - поясняю, - а для мужичков, что к вечеру придут, на больших противнях цельные поставим. Уважаешь?
- Уважаю, - говорит. А голос-то приятный, низкий, прямо почти как у меня. Ещё немного – и заворкует. – У меня мама, пока жива была, любила такие делать, говорила, возни меньше. А вот мне нравится махонькие лепить…
Лора помалкивает, ухмыляясь - должно быть, ей интересно, чем всё закончится. Девушка-то до того хозяйственная, что, захлопотавшись, уже не помнит, зачем пришла. А я и не напоминаю. К тому времени, как отправляется в тёплое место на расстойку первый пирог с капустой, поспевает рис. Откидываем его, студим, добавляем рубленых яиц, лучку зелёного и колечками, специй. Смотрю, в азарт дева вошла.
Вот и хорошо; не станешь ты глаза выцарапывать тому, с кем из одной квашни тесто делила.
Забалтываю несколько яиц с сахаром, обмазываем ими Лорины фигурки и ставим в печь. Маленькие, быстро дойдут.
Пальчики у Ольги удивительно ловкие, и пирожки она ваяет ювелирно. Будь тут же рядом мои девочки – ей-ей, вдвоём не угнались бы… Поспешно заталкиваю воспоминание назад. Не время. Ставлю чайник.
В дверь со стороны обеденного зала озабоченно суётся Васюта: долго же он соображает, добрый молодец! В другой момент я бы и не прочь с ним побеседовать на воспитательные темы, но не при Ольге же! Не ровён час, со своей прямотой всё испортит. Грожу ему издалека кулаком, чтобы не вздумал заходить, а потом делаю успокаивающий жест: мол, справлюсь. Он отступает; к счастью, увлечённая делом, незваная гостья его не видит.
Да нормальная она… вон, с нерасплетённой косой ещё, видать, действительно, дева. Не поклёп ли на неё Васюта возвёл? Или, может, настолько нравственность племяшкину блюдёт, что поблазнилось – и раздул из мухи слона. Надо разобраться. Отправляем на выпечку Ольгин противень, и я завариваю чай. Заделываем второй пирог, с яблоками, изюмом и корицей, открытый. Лора накручивает жгутики, мы с Ольгой укладываем фигурную решётку, тоже отправляем расстаиваться. И скоро уже мирно пьём чай, втроём. Вот теперь можно и поговорить.
- Лор, посмотри только, кого к нам занесло, - говорю задушевно. – Ведь красавица, да? – Амазонка энергично кивает, рот у неё забит изюмом. – И хозяйственная, и умница-разумница, - продолжаю, якобы не замечая, как расцветает юная дева, заливаясь румянцем. – И нравом кроткая, чисто голубица. Вот кому невеста будет! – И тут же маков цвет на щеках красавицы сменяется бледностью, и глаза тускнеют. Видать, был жених-то девочка, да случилась какая-то драма… - Почто на мальчика нашего западаешь? На твоего бывшего похож? – спрашиваю в лоб.
Это всё моя способность подстраиваться под собеседника. Бываю я иногда и туповата, но если соберусь – получается у меня выйти с человеком на общую волну. Ляпну, как сейчас - и попадаю в яблочко.
- Все мы счастья хотим, - говорю, внезапно расстроившись. Жалко мне девочку. - И ты хочешь, так ведь? Приманить пытаешься, а оно бежит. Почему бежит, знаешь?
Смотрю в её широко распахнутые глаза – и смятение берёт. Что угодно ей скажи – поверит чистая душа, поверит, через всю оставшуюся жизнь пронесёт! Ох, Ваня – мой внутренний голос, кажется, даже хрипнет от волнения – аккуратней со словами-то, умоляю!
Краем глаза вижу, как Лора отставляет чашку и, сделав неуловимое движение, отодвигается вместе со стулом куда-то в сторону, будто не хочет мешать. Но это уже – на задворках сознания. Сейчас я почему-то сосредотачиваюсь на вышивке, что круговой свастикой, обрамлённой орнаментом, пламенеет на одном из рукавов девичьей домотканой рубахи. Ладинец…
Прекрасный оберег. Милость богини Лады призывающий – на женщин, девушек, девочек. Замужним - в супружестве помогает, учит, как мир в семье хранить, очаг беречь, детишек носить, да рожать, да растить. Незамужним – себя блюсти, красотой да умом цвести, суженого сыскать.
Вот с этим-то последним у нас и проблема.
- Вот и Ладинец у тебя на рукавах, - роняю. – Сама нашивала-то? Угу, сама. А зачем на обоих рукавах-то? Чтобы уж точно подействовал? Ну, что ж тогда удивляться-то… Погоди-ка минуту.
В моей новоприобретённой рукодельной шкатулке ножнички идеально подходят для распарывания негодных стежков. И нашлись даже крохотные щипчики, чтобы вытаскивать обрезки нитей.
- Поправим мы тебе судьбу, Олюшка, если хочешь, конечно. Хочешь? – Она истово кивает, отчего-то сдерживая слёзы. Что за драма в её жизни случилась, отчего жениха потеряла, ушёл ли, на другую променял, погиб – не знаю; но, должно быть, до сих пор она его в других ищет. Может, и в Яне увидала, потому и внимание оказывать стала, да хоть и робкое – а Васюта возьми и пойми неправильно.