Сороковник. Книга 1

- Спасибо, дружок.

От души похлопываю широкую мощную спину, спровоцировав новую отмашку хвостом. Шестиметровая кухонька для нас двоих тесновата, поэтому хвост отчаянно колотит по всем вертикальным поверхностям. Чтобы отвлечь собакина, мечу тряпку в коридорчик, и Нора пулей летит следом. Я же, взглянув ещё раз на скатерть-самобранку, задумываюсь.

Супницу-то жалко, а ну, как кокнут? Эстеты мои малолетние… Но предложить им посуду попроще – не на шутку обидятся. И в кого они такие?

И вот уже дорожка отчищена, Нора помыта, в печке разогревается рис, уютно мерцает лампа под вязаным абажуром.

- Эй, заи! – окликаю. Приглушённые расстоянием выкрики в детской стихают. – Ужинать! Я без вас не начну!

Мы рассаживаемся за круглым столом. Нас трое, табуреток четыре, и это не случайно. С холодильника бесшумно пикирует мне на плечо чёрно-белая кошачья тень, суёт, прогнувшись, нос в тарелку и оценивающе принюхивается. Спрыгивает на личный табурет. Чередую: кусочек рыбы мне, кусочек Малявке - едва успевай отдёргивать пальцы, кусочек Норе. Та моментально смахивает языком угощение и застывает, капая слюной, хотя неподалёку – её миска с элитным кормом. Не-ет, с хозяйского-то стола вкуснее… Тарахтят без умолку девицы, обсуждая достоинства новой игрушки.

Вот и вся наша семья. Все в сборе.

Я порядком устала за день. Хочется и вместе со своими посидеть, и тишины хочется… Молча поднимаю указательный палец, - девочки "приглушают звук". Давно уже мы понимаем друг друга с полужеста.

- Спасибо за ужин, - говорю после чая. – Выше всех похвал, молодцы. Кстати, как насчёт посуды?

- Ну, ма-ам, - тянут они разочарованно. Видать, надеялись, что забуду.

- Вы обещали, девочки. К тому же, за вами должок. Кто накидал собачке на прожор рыбьи головы и не отследил, где он будут есться? Зайчики, имейте совесть, я и так после работы никакая. И...

- ...и у тебя болит спина, - хором подхватывают они. – Ладно, это мы так, отдыхай, мам.

Машка орудует у раковины, Сонька вытирает и расставляет на сушилку тарелки. Обожравшийся кот вперевалку тащится к собачьей миске. Чтобы напиться из ёмкости на высокой подставке, ему приходится вытянуться на задних лапах и перегнуться через хромированный бортик. Тем не менее, пьёт он изящно и намеренно долго и пока не отвалится, Нора к миске не подходит, лишь почтительно взирает издалека.

…Псина тычет мне в руки поводок – и совершенно правильно, самая пора ей лапы размять, а хозяйке проветрить голову. Вообще-то, наши с ней выходы обычно по утрам, а вечером очередь девочек, но если я сейчас залягу отдохнуть, то моментально вырублюсь, а потом проснусь в два часа ночи – и бессонница до утра обеспечена. Пройдусь, хоть ноги разомну.

Девочки, к моему удивлению, не сразу несутся к ноутбукам, а идут провожать, как будто мы на край света собрались. Обняв каждую, желаю им забить актового босса - как там его - Телхина? Мефисто? Один пень, главное - победить, получить бонусы и шмот и похвастаться на сайте перед фанатами. Кстати, насчёт шмота для себя, любимой… Долго ищу ветровку: вечер не прохладный,  но как начнёт темнеть - комары загрызут, если с голыми-то руками разгуливать. Потом приходит очередь ключей, которые, должно быть, утащил Малявка, играясь с гремящей связкой, есть у него такая слабость. Ключи находятся Норой под отмытым ковриком. Наконец собакин привычно перехватывает поводок и тянет меня на лестничную площадку. Шесть стандартных пролётов вниз, ещё четыре ступени, щелчок сработавшего электронного замка за спиной...

Я отчётливо помню все эти детали.

Наверное, потому, что до сих пор не вернулась.

***

Конец июня, вечер, но сумерками и не пахнет. Самые долгие дни в году, самые короткие ночи… Прекрасная пора выпускников и юных парочек, готовых гулять до рассвета, поздних соловьёв, лягушачьих оглушительных хоров на прудах и первой клубники. Дневной жар спадает, можно бездумно наслаждаться прохладой.

От щедро политых клумб свежо тянет мокрой землёй, к ручейкам-капиллярам, просочившимся сквозь газон на тротуары, слетаются голуби. Нора рвётся к ним - поиграться, и я еле сдерживаю её на коротком поводке. Тихо, солнышко, мы ж не в поле, здесь нельзя давать волю инстинктам.

Ей хорошо. Обожаемая хозяйка рядом, час собачников пробил, и есть с кем поздороваться и поиграть. В собственной шубе не жарко: только что она удачно присела рядом с клумбой и заработала порцию холодного душа из поливальной машины, мы ж водолазы, мы тащимся от воды в любых видах. Вот оно, собачье счастье… Её хозяйке пока далеко до гармонии: не отпускает работа. Вольф Мессинг, заглянув в мою голову, сбежал бы в ужасе от мешанины платёжных графиков, таблиц, планов на завтра… Впору вместе с Норой голову под поливалку сунуть. Спасение одно: ходить, ходить и ходить. И болтать о всяких пустяках, за неимением собеседников – с собой и с тем же собакиным. Проверено, помогает.

По утрам мы с Норой частенько ходим на Дон, но сейчас там полно купающихся, собачки не приветствуются, а потому – выруливаем на центральную улицу. Не знаю, как насчёт больших городов, а в таких патриархальных, как наш, до сих пор сохранились улицы Советские. Хотя здешняя табличка на углу демонстрирует вместе с нынешним названием исконное: «Христорождественская», дарованное улице в те далёкие годы, когда её впервые замостили и высадили вдоль тротуаров ряды чахлых липок, превратившихся через много лет в мощные липовые аллеи, гордость города…  Советскую-Христорождественскую пересекает Антонова, бывшая Заречная. Да и много ещё мест в городе, что до сих пор прозываются, как в старину: «Пушкари», «Стрельцы», «Казаки», «Оружейники» - по тем слободкам, что там раньше бывали. Давно уже нет стрельцов и пушкарей, кузнецов и оружейников, только казаки раза два в году съезжаются на сборы; а всё же осталась память о людях, что жили здесь когда-то…