Страница 10 из 10
Она же хотела видеть Даррею иной. Как в сочинениях великого Фредегара Норта о Городе-саде – цветущей и прекрасной.
Сам собой разговор сошел на нет. Тильда, мастер Онхал и его ученик шагали молча. Тильда думала о ритуале, который предстоит совершить Тиаму. Старый художник выглядел подавленным, и чем ближе они подходили к площади, тем сильнее он волновался.
— Ты… прости, что спрашиваю, но ты – готов? Выглядишь ты не очень хорошо.
Мастер помолчал. Тильда видела, как напряглась шея, как дрогнули губы.
— Нет. Не готов. Три года! Три года. Это моя лучшая работа.
Он отвернулся, вздохнув.
Ритуал – честь, но ни один творец не заслуживает того, чтобы собственными руками уничтожить свое творение.
В это время процессия достигла, наконец, цели. Полукруглую площадь с одной стороны обнимала мощная двойная колоннада Канцелярии. Чудовище, воплощенное в этом здании, царствовало над крышами, сквозь серость тускло блестел его тяжелый золоченый купол. Никуда вы не денетесь от меня, напоминало оно. Я – господин. Вы не вырвитесь из моих объятий.
На площади на специальном возвышении стояли мраморные воплощения Многоликого – каждая в человеческий рост.
Маллар Созидающий держал кисть и мастерок: «Будь творцом; ибо творцу открыты золотые мгновения вечности».
Маллар Воздающий заносил над головой меч: «И воздам я вору, убийце, лгуну. И воздаяние будет страшно».
Маллар Судящий клал на весы перо и камень: «Разделяю я черное и белое, благое и дурное. Но остерегайтесь судить слепо, либо не судите вовсе».
Маллар Прощающий протягивал руки ладонями вверх. «Лишь сердце прощающего искренне и открыто небу».
И лишь тот, кому предстояло стать Безликим, угрюмо, с вызовом взирал на Созидающего.
Жрецы остановились напротив статуй, и музыка смолкла, только стучал по камням дождь. Желтые и оранжевые пояса жрецов яркими пятнами выделялись на фоне светло-серых стен.
Наконец все участники шествия разместились на заранее отведенных местах, обступив статуи.
Верховный служитель Идринн подошел к Безликому и коснулся пальцами невидящих мраморных глаз. Его голос, звучный и сильный, разнесся по площади, над примолкшими участниками шествия, над зеваками, чьи головы торчали в окнах окружающих площадь домов.
— Эти изваяния установят в храме Многоликого, когда храм будет закончен. Вознесем хвалу Многоликому – Созидающему Маллару.
Словно по волшебству – а может, так оно и было – где-то в вышине, на башне Канцелярии, зазвонили колокола. Обычно их звук возвещал наступление полудня, но сейчас он медленно плыл и таял над притихшей толпой. Как и все, Тильда почтительно склонила голову, но рассматривала собственные башмаки и темную брусчатку под ногами. Ритуальные слова, соответствующие случаю, она повторяла с опозданием.
— Господин Онхал! Войдите в круг, прошу.
Краска мгновенно исчезла с лица мастера Тиама, он покачнулся, и ему пришлось опереться о руки Марека и Тильды, чтобы не упасть.
— Я… я не смогу, — проговорил он побледневшими губами, держась за грудь. – Сделай это вместо меня, — мастер Тиам вцепился в рукав Тильды. – Ты достойна. Сделай. Прошу.
Тильда непонимающе посмотрела на него. Ритуал следовало выполнять тому, кто изваял статую Безликого.
Татор Идринн замер в ожидании, и в ожидании застыла вся площадь. Остолбеневший Марек смотрел на Тильду широко распахнутыми глазами, не понимая.
Ей хотелось встряхнуть парня, залепить пощечину – чтобы очнулся и хоть что-то сделал!
— Найди лекаря, срочно! У него сердце прихватило! – Тильда дернула Марека за рукав так, что он едва не упал. Тот поспешно закивал, поддерживая учителя, стал пробиваться к одной из улиц, отходящих от площади лучами.
На нее неотвязно смотрело множество любопытных и удивленных глаз. Поднимаясь по ступеням, Тильда оглянулась – лица в толпе превращались в светлые пятна – чем дальше, тем более размытыми они казались.
Его Святейшество сразу все понял.
— Лишь во тьме виден свет, — нараспев, торжественно начал татор Идринн. – Лишь свет рождает тень. Как Многоликий, так и Безликий нужны нам, дабы баланс был соблюден. Но Безликий не имеет лица, ибо темное и злое лиц иметь не должно. Окажите нам честь, госпожа Элберт, — он протянул ей старинный шестопер, — закончите ритуал.
Тильда приняла из его рук оружие, очень тяжелое и холодное, от которого мороз шел по коже, и рука будто леденела, срастаясь с полированной рукоятью. Древняя легенда: Созидающий лишает Безликого лица – повторялась уже как ритуал, который неукоснительно соблюдался при возведении любого храма. Сердце вдруг забилось очень быстро. В эту скульптуру было вложено много труда и – души.
Вспышка, воспоминание юности: мастерская Урсулы Хеден, и Адриан, ее сын, размахиваясь кувалдой, разбивает статую прекрасной Лиины, олицетворяющей Юность, ту, для которой Тильда послужила моделью. Он бьет, пока на полу не остаются бесформенные куски мрамора, потом оборачивается к ней, застывшей на пороге… у него страшное лицо. Такое же, как у Безликого. Гордое. Непокорное. Лицо человека, потерявшего радость жизни.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.