Страница 88 из 133
Я смотрел на цветок и понимал, я не совсем один. У меня тоже есть шанс! Если получилось у щенка, смогу и я. Когда-нибудь, я стану великим магом и покорю источник!
Я вздохнул. Грязная лачуга исчезла. Я лежал не на соломенном матрасе, а на кровати Оливье. Давно пропал засохший цветок, но мне по-прежнему не хватало нежности и ласки, а единственные в тридцати мирах девушки, готовые ими со мною делиться – исчезли в кровавом провале перевернутого маяка. А что осталось мне? Одиночество и ненависть?
Я встряхнул подписку, снова вперив покрасневшие глаза в платную рубрику. Ничего не изменилось. Появился еще один некролог:
«Сегодня скончалась потрясающаяся женщина. Любимая жена, выдающаяся…»
Не в силах сдержаться, я взвыл. Поднялся, решительно направившись к двери. Вышел на палубу, молча снял с пожарного стенда топор и пошёл к трюму.
– Ты чего это? – поинтересовался хранитель.
Я не ответил. Открыл крышку и начал спускаться.
– Они же безоружны и совершенно подавлены, – залепетал голем. – Ты же не собираешься… – у него сорвался голос.
– Ненавижу чёрного колдуна, – прошипел я сквозь зубы. – Амос, где ты, старый убийца?
Глаза медленно привыкали к темноте, я даже различил скрюченные фигуры поборников. Трое при моем приближении вжались в стену, но косматый старик не двинулся. Сидел с закрытыми глазами, точно так же как в тюрьме, и покачивался в такт собственному бормотанию.
– Ты, ты, – я размахнулся топором. – Ты столкнул Ирину…
Слова не складывались в предложения. Вся длинная, злая обвинительная речь, еще недавно неистово вопящая в голове моим же собственным голосом, никак не хотела срываться с языка.
– Не надо, Люсьен, – попросил Евлампий.
– Прикончи колдуна! – восторженно вскрикнул Оливье.
– Он нам нужен, – попытался голем. – Без него огневика не одолеть!
– Посмотри на меня! Посмотри! – потрясая топором, завопил я.
Амос открыл глаза. Я ожидал увидеть черные распахнутые пасти, скалящиеся с черепов, но меня ждало разочарование. Опустив оружие, я замер, прикусив губу. Мой враг был полностью уничтожен, сломлен и разбит. От грозного убийцы блёклых не осталось и следа. Передо мной на грязном полу трюма трясся от холода и страха несчастный старик.
– Ненавижу тебя, – еле выговорил я. – Ты бросил ее в… как…
Меня душили злые слезы, но ярость спала.
– Она не погибла, – тихо проговорил старый колдун. – Там вывернутый на изнанку мир, но угрозы там нет.
– Почему же никто оттуда не вернулся? – деловито спросил голем.
Меня еще трясло от кипевших внутри страстей, но слова поборника возродили надежду.
– Там нет магической энергии, – сказал Амос.
– Да ладно, – удивился Оливье.
– Так не бывает, – строго произнес Евлампий.
Старый колдун опустил голову.
– В тридцати мирах возможно всё!
Все мои чаяния рассыпались прахом. Нет магии! Я медленно поднялся по лестнице и вылез на палубу. Закрыл люк и, уронив топор на влажные доски, опустился на колени. С мрачных небес моросил мелкий дождик. За бортом в тёмной дымке проплывали дырявые, словно изъеденные насекомыми, гигантские кости. Я не сразу понял, что это древние башни. Почерневшие от времени, жуткой мертвой воды и враждебного нездешнего ветра. А ведь когда-то в них жили волшебники. Поднимались по ступеням на смотровые площадки. Встречали новый день. Улыбались, глядя как солнце красит бескрайнее море в цвета зари. Надеялись на счастье, любовь, длинную беспечную жизнь. А потом… Я сглотнул. Всё пропало. Надежда, радость, будущее. Нет магии, нет ничего!
Беспощадный ветер отогнал густой туман, оголив мёртвые острова со скелетами разрушенных жилищ. Их покрывал ковер из белых округлых камней. Я смотрел и смотрел, но скорее догадался, чем увидел. Эти камни когда-то украшали чьи-то плечи, болтались на шеях, содержали чьи-то мысли и желания. Я закрыл глаза.
– Но так не бывает, – продолжал настаивать на своём голем. – Магическая энергия проходит через все. Где-то ее меньше, где-то больше, но её не может не быть совсем.
Я молчал. Когда рассеялся гнев, внутри осталась только пустота. Я больше не чувствовал ни тоски, ни одиночества, ни разочарования. Я умер. Оставалось перевалиться через борт в чёрную безжизненную воду Стародола.
– Капитан, – крикнул Чича. – Завтра мы дойдем до приграничья, как будем перебираться на остров Божественного бутерброда? Через Таньшан или Оркариум? Я бы предложил…
Он замолчал на полуслове и уставился на топор. Потом с тревогой перевел взгляд на люк трюма.
Я никогда не бывал ни в Таньшане, ни в Оркариуме, но во мне погибло даже любопытство.
Боцман подошел ближе и положил руку на плечо.
– Месть ничего не решит, – сказал он, глядя на топор. – Его смерть не вернет Оксану и Ирину. Только прожжёт клеймом твою совесть. А девочки сильные, они сами справятся.
Я удивленно повернулся к Чиче.
– Справятся? – тихо спросил я.
Он усмехнулся.
– Да я бы ни в жизнь не вышел против них, зачем мне такой позор. А кто бы вышел?
– Я бы поостерегся, – искренне проговорил архивариус. – Даже против одной из них. А уж вместе-то.
Он стоял у камбуза, пряча руки за спиной.
– Главное, чтобы они друг друга не переубивали, – заметил Оливье. – А то начнут делить твою блохастую шкуру.
Я всхлипнул, хотя мне казалось, что хихикнул.
– Правда?