Страница 7 из 243
– А что де в гречишных полях звери одинокие воют, энто слыхал?
– Да... – выдохнул Король.
Панту невесело хмыкнула:
– Угроза энто.
Гарон снисходительно улыбнулся:
– И без тебя знаю, что теперь мне мало кто желает добра. Знаешь, кто? Другое государство? Дун? Свободная Империя?
– Государства... – бабка нахмурилась и утерла рукавом нос. – Государства все у тебя в совете сидят. Чинуши твои дюже уморились от тяжести кошелей с чужеземными монетами, что зад с койки поднять не сподобятся. Думаешь, чего тебя в короли посадили? Каждый свой кусок рвет. А по закону отвечать не каждый хочет.
– И ты, старая, наверняка лучше знаешь, что с таким двором делать? – зло ощерился Гарон.
– Я-то лучше, да ты сам подумай.
Он вздохнул и развел руки в стороны:
– Слишком много дел: неверный двор, голод, зима эта… Пустая казна…
Бабка пожала плечами:
– Наполняй, доколе пустая. Мне какое дело?
Гарон устало закатил глаза и пробурчал:
– И где все те придворные, которые должны за меня думать?
– За тебя думать никто не станет, Король. Коли сел на трон, делай свое дело, как разумеешь, да не гляди ни на кого.
– Люди будут недовольны...
– Люд всегда недоволен, что б ты ни делал, – Панту шумно высморкалась в подол. – Делай свое дело, да не бойся крови – ты ж Король. Чтобы захватить власть, Король, нужно море крови пролить. А чтоб власть не потерять, нужно пролить окиян, да умудриться не потонуть в оном.
Гарон промолчал.
"Не бойся крови".
Военный. Он никак не мог ее бояться, загубив стольких во время, до и после переворота. Запугивал, убивал, запугивал, пытал, казнил и снова запугивал. По его приказу был схвачен и повешен Наймаран Ферс и десятки Шелестов. Чья-то жизнь с каждой каплей крови становилась дешевле и значила меньше и меньше, но в глубине души Гарон понимал, что однажды захлебнется.
Однажды. Не сегодня.
А старуха ему не нравилась. Гарон чувствовал, будто просто слушая ее, кивая ее исковерканным словам, уступает ей место на своем троне, чтобы она присела, размяла сухие скрюченные ходули и похрустела сморщенной задницей.
– А что, сидеть на троне, дажно, увлекательно дюже, а, Король? Что скажешь?
Гарон вздрогнул. Ему показалось, Панту слышит его мысли.
– Увлекательно, – процедил он. – Не то слово.
– Итак, – Панту откинулась на спинку стула. – Ты готов. Очень интересно, что ты вырастишь из этого королевства, Король. Поможет ли тебе мое слово в будущем?
– Будь уверена, поможет. Ты же пришла помогать, верно?
– Я ведь так только – любопытно мне, – отмахнулась она.
– Хорошо, – Гарон встал. – Я покажу тебе, на что способен.
Панту снова усмехнулась:
– Не надо мне тут ничего показывать. Способны-то мы все на многое, а вот дела громче да вернее за нас говорят. Делай, а там поглядим.
Гарон в мгновение стал серьезен, а глаза его как будто заглянули за завесу времени.
Вперед.
– Я запомню, Панту.
– Запомни-запомни, – старуха постучала по книге тонким сухим пальцем и поднялась. – Возделывай почву, да следи за зверьем.
– Что? – переспросил Гарон.
– Сам знаешь, что. Меня-то почто позвал? Ты дочитал.
Она с заметным трудом поднялась и заковыляла в сторону выхода.
Слившегося с тенями Мирка смерила насмешливым и проницательным взглядом.
- Остаться у вас придется. Подыщите уж комнатенку-то, - брякнула напоследок и вышла.
Гарон посмотрел на Книгу шороха, не дававшую ему покоя последние несколько дней. В его стеклянных голубых глазах застыл жесткий холодный интерес.
"И что же за гречишные поля такие? – мысленно спросил он себя, поглаживая истертый мертвыми руками переплет. – Что за звери зажили во взращенных людьми травах?"
Середина зимы
Снизу вверх Аили глядела на старшего брата. Тяжелый мокрый капюшон скрыл мрачное лицо, серое после долгого плавания.
С тех пор, как они оставили родной Аренор, прошло много времени. Они потеряли счет дням задолго до того, как ступили на Большую землю. Портовый Арх-Даман встретил их рыбной вонью и грубой руганью, гвалтом, криками торгашей, чавканьем грязи под ногами. Старое царство, Большая земля, город – всё предстало перед Аили иным, не таким, как в сказках Иала. По пути брат рассказывал ей о совсем других местах – волшебных, чудесных, недосягаемых.
Рассказывал про Арх-Даман. О том, как Великому царю Фаррафу, владыке Старого царства, полюбился далекий Аренор, как позавидовал Великий царь красотам ее родины и отправился вызнавать секреты у местных мастеров. Что сделали каменотесы, чтобы возвести такие прекрасные города? Каким был Король, возвеличивший свое государство над всеми? Но вместо Короля в садах Дворцового города Фарраф встретил женщину, имени которой не знал. Она рассказывала, что не один Король и не только каменотесы строили прекрасный Аренор, но Фарраф лишь смеялся над ее словами. В неназначенный день и в неусловленный час он явился ко двору незваным гостем, и его без помех пропустили к трону, где надлежало восседать правителю, однако трон был пуст. Только по обе стороны стояли темные безмолвные стражи - Шелесты. А на ступенях, ведущих к трону сидела женщина, не назвавшая царю своего имени.
У них был разговор, и после Фарраф вернулся в Старое царство другим человеком. Советники его шептались, будто в путешествии встретил он Велью, проклятую языком и богом, обреченную вечно скитаться по миру и проживать сотню раз по сто жизней, подобно иным Серебряным ведьмам.