Страница 31 из 243
Ничто не менялось.
Колдун, как обычно, сидел в вытертом кресле и что-то читал.
– Дед, – негромко позвала Аили, усаживаясь напротив. – Эр опять показывал сны.
Рудид озадаченно посмотрел на нее, покусал кончик мундштука, с интересом задумавшись о том, что Аили все чаще называла Ветра по имени.
Он опасался влияния Эра на нее.
После продолжительной паузы, старик произнес, пригладив бороду:
– Говоришь, опять сны...
Ее правая бровь дернулась и застыла в приподнятом положении.
– Та глубокая яма. Снова. А внизу человек, а вокруг него змеи. Очень много змей. Они поднимали головы, смотрели на меня из ямы и шипели.
– Видеть во сне яму со змеями, да еще с шипящими на тебя – к большой беде, – лениво отвечал Рудид. – Это мир злого и порочного. Но видеть горящих змей – пережить тяготы.
Табак уже не тлел и колдун, взяв горящую лучину, попробовал раскурить трубку вновь, но вместо привычного вкуса ощутил кислую горечь.
– За столько лет, – удрученно пробормотал он, вытряхивая содержимое трубки в пустой стакан, – я так и не могу раскурить ее с первого раза. Хотя это – то еще привычное дело. – Затем, покосившись на Аили, добавил. – Интересно, а за сколько лет ты сроднишься с этим своим Эром?
Трубку Рудид отложил, достал платок и шумно высморкался.
– А я должна?
Старик закатил глаза:
– Ну конечно! Иначе никак. Иначе он съест тебя, думаешь что? И ты изгниешь, как все Шелесты.
– А зачем Эру есть меня? – почесывая нос, спросила она.
– Так должно. Он съест твои сны, а затем и тебя.
Он мягко улыбнулся.
– Айя, скажи-ка, а что бы ты хотела потом делать? Я имею в виду, в будущем, когда подрастешь.
В глазах его отразилось самое настоящее любопытство.
Она пожала плечами:
– Отец всегда говорил, – Аили застыла с приоткрытым ртом и остекленевшими глазами. – Отец всегда говорил, – уже тише продолжила она, – что нет ничего более достойного, чем помогать кому-то. Наверное, было бы здорово стать лекарем. Не таким, как мы видели с братом в деревнях Аренора, а настоящим.
– Спасать людей можно не только травками, а травками можно не только спасать.
Она насупилась, вжав голову в плечи, будто шла на попятную:
– Разве лечить людей – не спасать их, а травки – не для того чтобы лечить?
Старый колдун махнул рукой:
– Много ты знаешь... Да и славно, что немного. Узнаешь еще.
– Что узнаю?
– Что окромя стали да смерти, нет лучшего лекарства для мира. Довольно об этом. Нынче намечаются гости, надо бы подготовиться. Поди пока сгреби книжки все и расставь по местам.
Она послушно встала и направилась к столу.
Глядя на нее, Рудид умилялся детской чистоте, которую уже запятнал. Всем обычный ребенок, обряженный в мешковатые обноски, веснушчатая девчонка с большими, доверчиво глядящими на мир зелеными глазищами. В своей ломкой худобе, походящая на сухой борщевик, который трескается повсеместно, если пытаться просто разломить стебель пополам.
Старик с тяжестью поднялся с места, собираясь уйти, стряхнул с себя пепел.
– А что потом делать? – вовремя спохватилась Аили.
Он застыл, затянутый в водоворот мыслей, а затем, спустя некоторое время, тихо ответил:
– А потом и посмотрим.
Она запоздало кивнула уходящему Рудиду и продолжила разбирать книги.
"Не будет тебе никаких "потом", сама видишь", – прошептал Эр.
– Все-то ты знаешь.
"Не все, но кое-что".
– И что же? – Аили сама не заметила, как начала спорить с пляшущими вокруг черными тенями.
"А давно у старого гости были, а?" – ехидно спрашивали они.
Она задумалась, припоминая всякого, кто заходил к старику. Таковых было немного: запуганные старой верой деды, настолько древние, что пыль после них приходилось выметать несколько дней. Они заказывали обереги от лиха и при этом всем видом своим, жадными глазенками и тощими загребущими руками, были в глазах Аили олицетворением злодейства, на кое лихо ни за что не позарится.
Иногда приходила женщина с плоским лицом, кожа на котором натянута морским ветром так сильно, что, хоть и не лишенная морщин, казалась гладкой и глянцевой. Это была жена рыбака, и Рудид всегда давал ей порошок, который надо развеять у берега, чтобы море было спокойно. Никто из приходивших к Рудиду за помощью не задерживался надолго. Они получали то, зачем являлись и сразу же покидали его дом.