Книга шороха

– А вдруг чудо?

Панту фыркнула:

– Чу! Знаешь, что вдруг бывает? Когда дрищ под кустом пробирает. Не малая уже, чтобы в чудо верить. Нет, чуда не будет, дорогуша. Мертвые для двух вещей только годны – для того чтоб быть перегноем и героями в сказках. Вот, Король делов наворотил с Шелестами, а тепереча мается. Чуда тоже ждет. А не будет чуда. Сожрут его.

– Что за?..

– Ерунда? Да чушь собачья. Я вот, только что придумала. Но история, согласись, крайне занимательная. А вот ты мне скажи, что ты окромя своей якобы жизни получила, когда к Мирку попала? Сокровища? Тряпки? Что еще? Сколько он отдал за тебя?

Джаху замялась и почти вросла в спинку стула.

– Он должен был выкупить у меня же мою свободу. Это обычай. Но и доплатить палачу надлежало.

– И сколько же ты стоила?

Дже расправила складки алого подола, виновато опустив взгляд.

– Мы жили бедно. Как это обычно и бывает. Наверное, поэтому я оценила себя так дешево. Одно только красное платье. Всегда так мечтала о красном платье. Чтобы шелковое, гладкое и расшитое тонкими нитками золотыми.

Панту поджала уголки губ:

– А по мне, так не так уж и дешево ты себя продала. Платье-то подобное, поди, подороже стоит, чем твоя-то честь.

– Вы специально насмехаетесь, – не сдержавшись, заметила Дже. – Всегда. Зачем? Мне не надо, чтоб меня любили или уважали, но зачем вот оскорблять?

Старуха покачала головой:

– А я не правду говорю? Ты жизнь свою на тряпку променяла. Что померла бы, что так, как сейчас, а все одно. Это правда, а не оскорбления. Ну, будет. Есть у меня дело к тебе.

– Какое?

– Слыхивала, поди, про министрика одного, а? Который работами заправляет? Пузатый такой, чернявый, как ты сама.

– Омаш?

Старуха одобрительно закивала:

– Омаш-Омаш. Вот я с чем: Король пожелал, чтобы ты на Омаша энтого нашла чего. Есть у Величества подозрения, что де ой как не прост министрик. Будто воду мутит.

– И выбора у меня нет? – обреченно выдохнула Дже.

– Как и всегда, – кивнула Панту.

Она пристально поглядела в пылающие глаза Джаху. В радужках как будто на самом деле бесновалось пламя – цвета перекидывались от алого к солнечно-золотому, словно пульсировали в наслаждении жизнью. Что старуха сейчас видела в этих глазах и что рассматривала? Куда пыталась заглянуть? Из всех, кто жил во дворце и был приближен к Гарону, Панту должна знать меньше всех, но знала больше, чем Великий канцлер, Король и Большой совет вместе взятые. Словно ей стоило заглянуть кому-нибудь в лицо и вот, она уже знает и прошлое и будущее, а настоящее и без того видно.

Вздохнула, сцепив узловатые сморщенные руки.

– Я тебе, чернявая, вот что скажу, – старуха устало опустила веки. – На любезности от меня не рассчитывай, я себя менять не стану ради твоих удобств, а вот помочь – помогу. Сделай, что велено, но тыклой думай почаще, а не тем местом, которым думаешь обычно, на котором нормальным людям сидеть положено. Что бы ни делала – сама по себе лучше будь. Чтоб потом не обвиняли ни в чем.

– В чем обвиняли? Разве что-то может случиться тут? Это же не поле битвы, а королевский дворец.

– Тю! Чернявая, ты, что ли, с ума сошла? Как порт Миферт – двери в океан Вечности, так и залы советов – двери в океан смертей. Здесь, дорогуша, и делаются войны, чтоб ты знала. И, знаешь ли, поделюсь с тобой  секретом одним... – Панту наклонилась к Дже и заговорщически прошептала. – Двери энти уже открыты, коли и тебя Величество втягивает. Добро пожаловать, чернявая. Добро пожаловать.