Страница 234 из 243
– Это правда.
– Кто тебе рассказал? Какая-нибудь Серебряная ведьма, или книжек начитался?
Он растянул губы в ехидной усмешке, но отчего-то печально и невыносимо, и заговорил, как говорил столетия назад:
– Я сам все видел. Сам все тебе показал. Кроме Аили, ты – первая, кто видел меня прежним. Тебе же быть и последней.
Правда сдавила горло.
– Черный ветер, – пролепетала Вэл, спиной упираясь в дверь.
Он недовольно наморщил лоб и поправил ее:
– Эр. Так меня зовут.
– А что Лой?
Он потер аккуратно остриженную светлую бороду:
– Ему не повезло. Она убила его кочергой. Случайно, конечно же. Господин Север оказался слишком резок для нее, напугал. Думаю, вскоре та же участь постигнет Моннов.
– А их-то за что?
– А ты еще не знаешь? Грю заставил нас заняться «Жаровней». Керан захотел объединить два Торговых дома. – Эр развел руки в стороны. – Злые люди всегда получают по заслугам. Иначе жить было бы невозможно.
– Нам надо было встретиться раньше. – Она обреченно облокотилась о руль. – Тогда и войны бы не было. Мы бы исправили эти ошибки.
– Всему свое время, Вэл. Надо просто уметь ждать.
* * *
Зябкий утренний холодок тонкой струйкой пробирался под плед: гладил ноги и целовал лодыжки, свернулся клубком у колен и тихо ждал часа, когда его выпустят в стеклянный воздух пыльной комнаты. Столь резким и ослепительно-бледным солнце бывает лишь зимой, когда небо раздувается до недостижимой высоты и растет, сторонится морозов и ждет весны – не стекает, плавленое, туманами на землю.
Вяло потягиваясь, разводя руки в стороны, Аили неохотно открыла глаза. Грубая серая простынь остыла, смятая и сбитая к центру частыми длинными складками. Она села, задумчиво проведя ладонью по тому месту, где не так давно лежал Ян. Чувствовала себя на удивление легко – с его появлением груз неизвестности, тяготивший её, сорвался в глубокую пропасть и со свистом улетал вниз.
Ян просидел с ней всю ночь и, кажется, так и не уснул. Обнимал, и баюкал глубоким рокочущим голосом, рассказывая о чудесах, которых по самое горло насмотрелся за сотни лет. Оставил следы свои по всей комнате – тяжелые наручные часы на табурете, стрелка которых, как больная, дергается на месте, но время идет. Вмятина на жесткой отсырелой подушке. Покалеченная пачка сигарет – пустая, – насмерть затыканная искореженными бурыми окурками. Аили пропахла им насквозь и, подтянув пальцы к губам, жадно вдыхала запах собственной кожи, плеч; собирала в охапку плед и прижимала к груди. Казалось бы – проще и лучше выйти в гостиную, встретиться лицом к лицу, однако так трудно. Так страшно... Вчера опьяненная подарком судьбы, протрезвела сегодня и боялась. Ян, чудилось ей, стоит слишком высоко, чтобы тянуться, а по такой крутой лестнице ей уже не взобраться – оступится, хромоножка, упадет. Дома его ждала прислуга, каждое утро он завязывал на шее галстук и знал разницу между офертой и аферой, когда она только год назад впервые увидела пуговицы. Что делить им на двоих теперь? О чем говорить сейчас?
Пальцы ног коснулись ледяного пола. Аили зажмурилась и вдруг увидела ответ: к черту. Лучший ответ, который вообще мог прийти ей в голову. Наплевать. Убить все принципы, взять его за руку и любить. Пока есть еще время. Ведь нет худшей участи, чем любить его, но просыпаться в одиночестве, зная, что одиночество это продлится всю жизнь.
Она поднялась, опираясь о края скудной обшарпанной мебели, оделась. Тяжело нависая над тростью, вышла из комнаты.
Ян сидел в гостиной – бесконечно усталый и старый, сутулый, изношенный жизнью человек. Вчера он не виделся ей таким. Не изменился, но до дна испил время. Читал, потягивая остывший кофе, свежую газету.
– Судьба преподносит вам дары, госпожа Найферс, – из тени треснувшего угла выросла фигура Блуда. – Надеюсь, вы счастливы? Надеюсь, теперь-то настала пора стать человеком?
Аили подняла на него взгляд – неприметный слуга, которому невозможно лгать. Язык не повернется сказать ему не правду – он видит истину из черных провалов бесстрастных глаз, словно все знает, но не способен поведать об этом знании. Тот, кому невозможно врать.
Она неопределенно кивнула и проковыляла к Яну, села рядом и попросила чаю.
На полу у входа в кухню стояла корзина поникших белых и красных маков.
– Единственные цветы, которые можно достать в этом городе, – он улыбнулся краешком рта, отложив газету.
– Единственные цветы, которых достойна Кочерга, – ее лицо исказила гримаса отвращения к себе.
– Скоро все закончится. – Ян указал на газету. – Аренор горит.
Бросив быстрый взгляд на заголовок, Аили несильно стукнула тростью об пол. Утвердительно и победоносно.