Книга шороха

– Как ты сам Керану предложил – Семмирский торговый дом получит монополию.

– Да. – Он озадаченно закусил губу. – Интересно, а не была ли война затеяна как почва для этого?

– Думаешь, они сами собственного посла пристрелили, чтобы обвинить «Амаполу»?

Ян сцепил руки в замок и обхватил колено:

– Не знаю. Но чувствую, что все сложнее. С тем оборотом, который контролировала «Амапола», рынок почти полностью принадлежал им. Мне кажется, все началось раньше.

Вэл усмехнулась:

– Спросишь у Кочерги. Она-то, уж точно, в курсе. Ей-то первым делом задницу подпалили.

Ян безмолвно согласился. Угрюмо опустил голову на грудь. Шерстяной шарф неприятно колол шею через воротник рубашки. Странное беспокойство одолевало все больше. Он ближе и ближе подбирался к человеку, который способен приоткрыть завесу тайн во вражде двух Торговых домов. К человеку, который по какой-то причине неожиданно продал такую ценную вещь. Расстался с Книгой шороха, обменяв ее на пустые деньги. Ян обязательно расспросит ее и об этом.

– Ты волнуешься, – Вэл насмешливо хихикнула, выкручивая руль. – Может, ну ее, эту затею с ночными встречами? Может, и нет никакой Кочерги, а все это Север? Водит нас за нос. Он-то, как пропал год назад, так у «Жаровни» дела и пошли. Заводит тебя в западню, а там – чик! – да и нет больше Печатника.

Ян махнул рукой:

– Будет тебе, – открыл окно и закурил.

Мелкая ледяная крошка царапнула щеки и понесла сизый дым наружу.

– А про Лоя не забывай. Если, как говоришь, и не Лой он, как будто, то побеседуй с ним еще. Он ведет дела с Кочергой, и она, похоже, доверяет ему, как себе.

Она зашлась громким смехом:

– Ты мне, что ли, охмурять его предлагаешь? Ну, Ян… – успокоившись, Вэл остановила машину и заглушила двигатель. – Крутишь ты мною, как хочется. Вози его, дела его решай… Тебя-то, небось, и люди-то в глаза не знают, что ты Печатник.

– Да не важно это. – Зажав сигарету в зубах, он натянул кожаные перчатки и открыл дверь. – Им, чтобы жить, знать меня не нужно. Глянь-ка, – кивнул в сторону черной груды дома госпожи Марих, – свет не горит. Или спят уже, или нет никого. Ты поезжай, глянь, может, в «Жаровне» они, а я тут осмотрюсь.

– И что делать?

Ян выбрался из машины:

– Если нет никого – возвращайся. А, если там они, то привози сюда. Хоть силком тащи, без разницы. Ты это умеешь.

Она укоризненно хмыкнула и тронула.

Оставшись один посреди злой приморской зимы, он некоторое время стоял, запрокинув голову, и смотрел на оползшую крышу здания, где жила Кочерга. Из высокой каминной трубы тянулась тонкая струйка дыма – угасающий очаг. Возможно, залитый водой, оставленный хозяевами медленно шипеть, затухая, посреди безлюдной улицы, разорванной войной.

Ян докурил. Затоптал окурок в снегу, поднял воротник пальто и, широко шагая, ступил на расколотое надвое крыльцо.

* * *

Едва Аили вернулась домой, Дани поспешила собраться и вместе с Блудом отправилась в госпиталь. За прошедший день налетов не было, но люди, пострадавшие прошлой ночью, еще нуждались в помощи врачей.

Она так и забыла забрать из «Жаровни» настойку и оставшиеся бумаги. Встреча с Панту резко перевернула ход вещей.

Жизнь закрутилась в длинную крутую спираль. Как можно, чтобы история началась с игры Вельвы и Серебряной ведьмы, и, правда ли, что Ирну так складно все устроила? Выходит, Эр с самой первой встречи знал, куда ведет их судьба. Знал отец. Наверное, знал и Иал. В неведении оставалась лишь маленькая глупая Аили. Искру зажгла Ирну, а пламя, разгоревшееся от той искры, не унималось до сих пор. Бушевало алыми отсветами макового цвета на полях Аренора, выжигала людей грохотом войны, дымилась опиумными трубками. Все ради того, чтобы наследие Ирну не поглотил мир, где возможно невозможное. Пламя ровно горело долгой, почти нескончаемой жизнью Вельвы, безвременьем, в котором увязла сама Аили и вечностью, связавшей Черного ветра – Найэра Ферса.

Изможденная сложными запутанными узлами мыслей, она опустилась на диван, оставив трость у разбитого рояля. Угли камина мелено мерцали, отражаясь в гранях пустых стаканов, вымытых Блудом. Лениво трещали, пока не сошли на нежный шепот.

Дани сказала, что к вечеру заявится Зару Ятка или Печатник. Что толку? Кто они такие, чтобы влезать в паутину, сплетенную Серебряной ведьмой?

По губам Аили скользнула больная усмешка. Грю всю жизнь прикидывался добропорядочным представителем закона, а на деле стремился прибрать к рукам власть над Арх-Даманом. Керан играл роль заботливого, верного и любящего сына, а за спиной отца вел дела с Семмиром в алчном желании стать единственным голосом маковой империи. Печатник этот – его безучастность злила Аили даже больше, – лишь на горизонте мелькнула опасность, свернул торговлю и лишил госпитали легального морфина. Да и сама она – поддалась сиюминутному желанию помочь Дани, а в итоге сыграла на руку обоим Моннам. Даже Эру не дала начать новую жизнь. Не осознав ошибок прошлого, Аили вынуждена была повторять их снова и снова. Панту права. Как и раньше. Никто не изменится, сколько бы жизней не было прожито. И все они – люди.