Страница 87 из 100
- Насколько всё плохо? – спросила я Кондратьева.
- По десятибалльной шкале? Девять с половиной.
Я впервые увидела его беспомощным. Почувствовала его злость. Врачи теряют пациентов – это неизбежность. Привыкают мириться с утратами. Но последние часы и минуты – всегда вызов умению и опыту докторов.
Но это не о нас. Не о Максе.
- Вдруг дело в препарате? – шепнула я, отворачиваясь от Лизы. Невеста с силой ударилась затылком о стену. – Если…
- Уже отменил - вчера вечером, после вашего ухода, - Кондратьев понизил голос, взял меня за локоть и отвел подальше от родственников умирающего больного. – Ничего не меняется. Причина в Потоке, в мире Страха, завладевшем Макаровым. Боюсь, от нас больше ничего не зависит.
Я сжала зубы, чуть со зла не прикусив язык. Ох, лежать бы дома в постели и смотреть легкое кино, а не ставить изматывающие эксперименты над организмом.
- Я попробую снова, - предложила я, наплевав на усталость. – Мы же ничего не теряем.
- Кроме ваших сил, - заведующий выразительно приподнял брови. – Не стоит геройствовать. Вы неважно выглядите, Александра.
- Знаю, - я упрямо мотнула головой. – Но я пойду в Поток. С вашей помощью или без неё.
Новых протестов не последовало. Кондратьев отдал распоряжение лечащему врачу Макса сообщать о любых изменениях на мобильный и увёл меня в палату брата.
Не знаю, что повлияло на моё решение: истерика беременной Лизы, отчаянье в глазах её несостоявшейся свекрови или слова, произнесенные Борей в Потоке и повторенные в сегодняшнем сне. Вдруг он прав, и я не замечаю чего-то важного, бесцельно бродя в темноте за бабочкой?
Шагнула я легко. Туда, где нет места теням, ибо полностью отсутствует свет. Крепко зажмурилась, пытаясь привыкнуть к темноте. Пошла вперед, шаря перед собой руками. Остановилась, мысленно призывая поточных наблюдателей и небеса, сворачивающие вселенные. Но время бежало, а тьма оставалась тьмой. Не добавило света и появление треклятой бабочки. Она азартно захлопала огненными крылышками. Отлетела в сторону и вернулась, недоумевая, почему сегодня я не иду следом.
Меня взяло зло! Пациент умирает, а я торчу тут и понятия не имею, как добраться до Макарова или, на худой конец, вздернутого носа.
- Вова, ну тебя в болото! – крикнула я в небытие, срывая голос.
Выбрала братца, посчитав, что ругать Максима бессердечно.
- Только после тебя, - ответил Вовин голос. Взрослый голос.
Всё изменилось вмиг. Темнота, поглотившая меня невиданным чудищем, распахнулась, как театральный занавес, яркий искусственный свет резанул глаза. Я оказалась в огромном помещении, похожем на подземную стоянку. Вздернутый нос стоял позади, сложив на груди руки, и криво усмехался.
- Прозрела? – поинтересовался ехидно. Он стал самим собой, каким был до пьяной аварии. - В четвертый раз приходишь и тычешься по углам, как слепой котенок.
Ого! Я присвистнула.
- А ты как сюда попал? Что это за место? - спросила я с пренебрежением, которое обычно использовала, общаясь с нахалом-братцем.
- Сказали: пустой слой, - пояснил Вова без охоты. – Попал не по своей воле. Притащили. Твой знакомый. Дмитрий.
- Волоком? – поиздевалась я.
Значит, после неудачи с Максом Макаровым красавчик занялся другим застрявшим «мальчишкой». Смело.
- Не смешно! Я был ниже ростом! – глаза Вовы засверкали за стеклами очков. Не круглых, как в детстве и отрочестве, а овальных с модной оправой.
- Сколько тебе лет? – уточнила я.
- Двадцать три. Да-да, кикимора, я опять на одиннадцать месяцев старше!
Только желание спасти умирающего Макса удержало от расправы. Терпеть обидное прозвище от мальчишки не трудно. Но слышать его от верзилы, по глупости снесшему полголовы, испытание не для слабонервных.
- Зачем тебя сюда приволок Дмитрий? - оскалилась я, наслаждаюсь мини-местью.
- Если б я понимал помыслы всех ненормальных, - братец философски развел руками, а меня передернуло: Алла обожала, когда он так делал. - Твой приятель нес ахинею, мол, здесь я смогу поразмышлять над проблемами, которые мешают вернуться домой.
- Поразмышлял?
- По полной! - кивнул Вова, делая шаг вперед, глаза стали злющими. – Ты – моя проблема! Поняла?! Единственная! Не решаемая!
Я застыла, открыв рот. Пафосное заявление вздернутого носа повергло в ступор. Это я всегда считала, что Вова испортил мне жизнь, въехав в нашу квартиру в качестве довеска к Алле, которую я, к слову, тоже не приглашала. Ещё вчера мы с папой жили вдвоём, в его спальне стояла мамина фотография, а сегодня на пороге появляются два чужака, и мы, оказывается, семья!
Однажды вечером папа пришёл в мою спальню – усталый и виноватый. Мне едва исполнилось одиннадцать, и я не хотела новую маму. Но Виктор Корнеев умел убеждать. Или объяснять так, что окружающие принимали аргументы. В душе я не согласилась с ними, но не посмела возразить. Папа заливался соловьем, перечисляя Аллины достоинства, объяснял, что нужно делиться игрушками и книжками с вновь испеченным братом. Я слушала и молчала. Покорным кивком согласилась стать принцессой на скорой свадьбе. Потом проплакала полночи, уткнувшись в подушку. Тихо, как мышонок, чтобы папа не понял, как сильно я не желаю ему счастья.
- Я знаю, о чём ты думаешь, - объявил Вова. - Но ты не главная жертва в трагикомедии. Я тоже не хотел их свадьбы. Высказывался против, но моё мнение ничего не изменило. Мама сказала, брак с Виктором - наш лотерейный билет, а я слишком маленький и глупый, чтобы это понять. Считаешь, тебе пришлось несладко? Ты эгоистка, Сашка! Это был твой дом. Твоя территория! А меня притащили туда и заперли в клетке!
- Несчастный ты наш звереныш, - протянула я. – Папа тебя усыновил! Алла всю жизнь носится, как с писаной торбой! Вова то! Вова сё!