Страница 51 из 100
- Значит, ты и их вывела из Потока? – обрадовалась Света. Заулыбалась, распрямилась.
- Нет. Только Михаила. Варя не пошла. Не захотела. Осталась там до конца… - мой голос дрогнул. Я впервые заговорила о балерине за столько лет.
- Саш, она же не… не… - девушка задрожала, не желая верить в то, о чем сама догадалась.
- Варя умерла, - сурово ответила я. Ни к чему ходить вокруг да около.
- Точно? Ты уверена? Может, ошибка? – Свете констатация Вариной смерти давалась труднее Егоркиной. Или с уходом детдомовского мальчишки она давно смирилась?
- Уверена. Я навещаю ее иногда. На кладбище. В дни рождения или… - я замолкла на полуслове. Хотела сказать, что приезжаю на могилу Варвары, когда сердце сковывает необъяснимая тоска, но поймала очередной подозрительный взгляд Кондратьева и не закончила фразу.
- Но почему? Почему она осталась?
- Для неё это был лучший вариант.
- Какой вариант?! Умереть в Потоке?! Саша, ты в своем уме?! – от нежданного Светиного крика я подскочила. Доктор тоже, причем неуклюжей меня. Даже очки с носа слетели. – Варя была так талантлива! Ты же помнишь балет, Саш? Лебедя? У неё было блестящее будущее! И вообще… Ой, Каспер! – взвизгнула девушка. Собачий язык проехал по носу. Псу не пришлась по вкусу буйная реакция хозяйки, и он принялся успокаивать ее по-своему. – Прекрати! Каспер, сидеть!
Собака послушалась приказа и отступила. Снова расположилась у Светиных ног, но глянула на меня с укором. И кто сказал, что животные не обладают разумом?
- У Вари не было будущего, Света, - устало объяснила я. – Варвара Андреевна Смирнова в реальности отличалась от балерины, с которой мы познакомились в Потоке. Она была восьмидесятилетней женщиной. Больной и очень одинокой. Ни семьи, ни карьеры.
Я медленно, то и дело умолкая, рассказала всё, что узнала о Варе с Михаилом, когда вышла из комы. Говорила и говорила, с грустью наблюдая, как Света несколько раз вытирала слезинки, выкатившиеся из-под темных очков.
- Злата всё угадала. Поняла, что наш с тобой возраст реальный, поэтому толкала в Перепутья. Знала, мы мало жили и должны вернуться домой.
- Думаешь, она была настоящей? Злата? – задала странный вопрос Света. – Вдруг она не человек, а воплощение Потока? Слишком многое ей было ведомо. Многое подвластно. А Василий Петрович? Кем он всё-таки был?
- Понятия не имею, - проворчала я. – Я выкинула Поток из головы. Жила реальностью. Так бы и дальше продолжалось, не попади я в палату к Макарову. Сама не знаю, почему меня дернуло занести руку над его лбом. Не иначе происки Потока! Иного объяснения я не нахожу.
- Ты знаешь, что Максим в Потоке? – изумилась Света. – Ты что-то увидела? Без подпитки?
- Без чего? – насторожилась я. – Что происходит, а?
Света проигнорировала вопрос.
- Павел Семенович! – воскликнула она, снова насторожив пса. – Значит, я не единственная, кто их чувствует! Саша такая же. Это многое упрощает, правда? Что ты смогла разглядеть? - вспомнила она о моём существовании.
Но не тут-то было. Я не собиралась держать ответ, пока меня не просветят, во что я вляпалась.
- Саш, да не молчи ты! – рассердилась Света, сгорая от нетерпения.
- Буду молчать, – скорчила я злорадную рожицу Кондратьеву. – Слова больше не скажу, пока не объясните, как вы двое спелись, и что за эксперименты проводите по ночам. С моим ослиным упрямством успели познакомиться оба, советую не темнить.
Я самодовольно сложила руки на груди, глубокомысленно вздохнула и приготовилась слушать.
- Я и так собиралась всё тебе объяснить, - пожала плечами Света к неудовольствию «сообщника», пошедшего красными пятнами. Будь его воля, Кондратьев выставил бы меня за шкирку, как котенка. Но я представляла интерес с научной точки зрения.
Оказалось, ночные экспериментаторы общались второй год. Познакомились здесь же - в отделении, когда «добрый» доктор лечил Светину маму. Кондратьев застал девчонку в палате другого больного, когда той приспичило прикоснуться к его лбу. Застал очень вовремя. Светку, как недавно меня, притянуло к пациенту намертво. Ещё бы чуть-чуть, и пришлось вызывать реанимационную бригаду. Или того хуже.
Когда Света, щедро напоенная чаем и успокоительными, пришла в себя, поведала Кондратьеву историю о Потоке. А заодно, что парень, в палате которого ее застукали, попал в закольцованный мир. Рассказывала и думала, что получит направление к психиатру. Это её не огорчало. Жизнь девушки, недавно окончившей коррекционную школу-интернат для слепых и слабовидящих детей, катилась под откос. Покинув стены альма-матер, превратившуюся во второй дом, Света Тимофеева не имела ни малейшего представления, как распоряжаться днями, неделями и годами.
Однако доктор и не подумал привлекать мозгоправов. Он поверил. Безоговорочно. Потому что давно ждал подтверждения догадкам. Кондратьеву годами везло на больных, рассказывающих о странных вещах, увиденные за гранью. «Показания» во многом пересекались. Врач неоднократно слышал истории о закольцованных и сворачивающихся слоях, о сжимающемся или растягивающемся времени. Трое пациентов поведали, что встречали Тень, двое - Черную Пелену. Все без исключения «возвращались» через Белый Дым. Однако через два-три дня люди напрочь забывали об увиденном в коме. Смотрели на врача, как на безумца, когда он задавал вопросы.
В общем, Павлу Семеновичу Кондратьеву было над чем подумать, и новая знакомая добавила пищи для размышлений. Когда доктор предложил участие в эксперименте, она едва не прыгала от радости. Поток, по-прежнему, казался ей волшебной страной. Опасной (а в какой сказке не встречаются трудности?), но притягательной. В отличие от реальной жизни, которая замерла на месте, как маятник на сломанных часах.