Страница 50 из 100
Я не представляла, как утешить новую знакомую. Сказать, что все наладится, неправильно. Нет гарантии, что Максим выйдет из комы. Никто в клинике не вправе давать подобного обещания. Сидела над остывшим кофе и молчала, молчала. А потом вдруг рассказала о Вове, лежащем в нашем отделении, как и Лизин Макс. Это подействовало лучше любых подбадривающих. Бояться с кем-то вместе легче, чем в одиночку. Лиза улыбнулась и принялась утешать меня, хотя я в этом не нуждалась.
...Вечером я снова нагрянула в палату Максима. Никаких сомнений - он в Потоке. Я догадывалась, в чем заключаются его Перепутья. Великовозрастный мальчишка не желал брать на себя ответственность за Лизу и ребенка. Наверняка, рассекает по слоям, помолодев лет на пятнадцать!
- Трус, - с укором прошептала я, обращаясь к лежащему без движения пациенту. Ненавижу мужчин, бегущих от обязательств, предпочитающих брать и никогда не отдавать.
Я решилась на новый эксперимент. Не знаю, на что рассчитывала, и почему пошла на риск. Ради Максима и его подруги? Или из-за собственной навязчивой идеи и лошади, снившейся по ночам? Поток не хотел меня отпускать, однако я отлично осознавала, какой опасности себя подвергаю, поднося ладонь к голове Максима. Поэтому ограничила время «контакта» до двадцати секунд, поставив будильник на телефоне, чтобы громкая мелодия вырвала сознание из плена.
В тот вечер ничего не вышло. Как и в несколько последующих. Но я упрямилась, повторяла эксперимент раз за разом. Мне везло. «Петушиный крик» действовал безотказно, не давая круговороту образов в мозгу Максима, поглотить мой разум. Однако толку от ослиного упорства не наблюдалось. Лишь однажды я разглядела мальчика лет двух на руках небритого мужчины. Слишком малая плата за страдания.
Я чувствовала себя раздавленной, меня мутило, перед глазами сутки напролет плясали черные точки. Я понимала: еще чуть-чуть, и несанкционированные исследования придется сворачивать. Добавляла проблем и Лиза. В отличие от моих родственников и Вадима, она звонила реже и рассыпалась в извинениях за беспокойство, но надежда, звучащая в голосе, нагнетала тоску.
Но вдруг все изменилось.
Случилось то, чего я ожидала меньше всего на свете. Произошло событие, перевернувшее жизнь с ног на голову и четко наметившее путь на годы вперед. В ту ночь я готовилась к очередному эксперименту с Максимом. Завела «петуха», собралась с духом и почти занесла ладонь над Макаровским лбом, как дверь в 341-ю палату распахнулась.
- Какого… – проревел с порога Кондратьев, не ожидавший встречи, и, кажется, наградил меня нецензурным эпитетом.
Я не расслышала. Внимание приковалось к молодой спутнице, которую доктор бережно поддерживал за локоть. Большие темные очки скрывали глаза девушки, но это не помешало сообразить, что она мне знакома. Однако распущенные светлые волосы, свободно падающие на плечи, отказывались вязаться с круглым лицом. Вместо них память ловко нарисовала две коротенькие косички.
- Света?! – задохнулась я, игнорируя предложение завотделением немедленно убраться из палаты. – Света Тимофеева?
Девушка вздрогнула и растерянно наклонила голову, пытаясь вспомнить, где слышала мой голос, а я, бестолковая, не понимала, почему старая знакомая из Потока носит по ночам солнцезащитные очки.
- Саша? – неуверенно прошептала она. Попыталась сказать что-то еще, но тихий голос заглушил мой «петух», заиграв главную тему из мюзикла «Призрак оперы»…
…Спустя пятнадцать минут, перебравшись в тесный кабинет Кондратьева, мы пребывали, мягко говоря, в замешательстве. Больше всех оказался шокирован доктор. Ходил туда-сюда, заложив руки за спину, садился, затем вскакивал и снова принимался мерить шагами комнату. Но независимо от местоположения, он не сводил ошалелого взгляда с меня. Я опасаться начала, как бы дырку во лбу не прожег.
- Я не была уверена, что ты настоящая, - призналась Света, поглаживая ухо пса-поводыря, преданно положившего голову ей на колени. – Что все вы настоящие. Кроме, Егора.
- Егора? Ты его нашла?! Он жив?
- Разумеется, нет. Саш, ты же видела Черную Пелену на Златином слое, - Света обняла овчарку за шею, будто это придавало сил. – Егор лежал в той же больнице, что и я. Умер за день до моего «возвращения». Я случайно услышала разговор. Сотрудница детдома приезжала в больницу за справкой. Спросила у медсестры, где искать врача. Они разговорились. Я не видела их, естественно, но слушала внимательно. Этого хватило, чтобы… Чтобы всё понять. Егор сбежал. Он всё время убегал. Ненавидел то место. В последний побег его сбила машина. Он шёл по проезжей части в темноте, водитель слишком поздно его увидел. Понимаешь, Егор был не в себе. Он… У него… - Света никак не могла подобрать правильные слова. Она до сих пор тепло относилась к мальчишке и не хотела дурно отзываться о нём. – У него были проблемы с наркотиками. В реальной жизни Егор был не таким, как в Потоке. Он был…
- Старше? – подсказала я к удивлению Светы. – Сколько лет ему было?
- Семнадцать, - пробормотала она благоговейно.
- Как вы узнали о возрасте? – впервые подал голос Кондратьев с тех пор, как мы перебрались в его «апартаменты». Моя осведомленность показалась крайне подозрительной. Отношение доктора к моей персоне не собиралось сдвигаться с отметки «гнать вредительницу лесом».
- Мои спутники в реальности тоже оказались старше, чем в Потоке, - пояснила я. – Варвара Смирнова и Михаил Гурин.
- Ваши спутники? – приподнял брови врач. Кондратьев не был бы Кондратьевым, если б не нашел, к чему придраться. – Ваши?
- Да, мои, - огрызнулась я, чтоб неповадно было искать заговор там, где его не затевают. – Мы одновременно оказались в Потоке не случайно. Шесть лет назад в городе произошла крупная авария. Автобус упал с моста. Мы были в нём. Все трое. У меня есть основания называть Варю с Михаилом моими спутниками. Кстати, они, как и я, лежали в этом самом отделении. Можете проверить.