Страница 49 из 86
– Так дитя всё ещё с тобой? – аккуратно поинтересовалась она.
– Да, девочка стала мне словно родная дочь. Она – всё, что у меня осталось ценного, но теперь снова есть ты.
– Но, дорогая, ты ведь понимаешь, что в связи со сложившейся столь деликатной ситуацией будет сложно оформить бумаги для ребёнка. Это долгий затяжной процесс. А наш корабль отплывает в следующем месяце, и до порта ещё нужно добраться.
– Я ни за что её не оставлю одну, – разъярённо оборвала гостью моя госпожа.
– Ах, душа моя, никто и не говорит, что ты должна бросить малышку на произвол судьбы, но подумай сама: мы отправляемся в долгое путешествие в экзотическую страну, к климату которой не приспособлен детский организм из наших краёв. Это опасно, прежде всего, для самого дитя. Да и к тому же мой супруг – человек занятой, полный обязательств, ему непрерывно требуется покой и уединение, а детские крики так невыносимо утомительны. Однако у меня есть чудное решение: мы определим малютку в лучший закрытый пансион, где её будут развивать профессионалы высочайшего класса и содержать в почти королевских условиях. Я обо всём позабочусь и всё оплачу. А когда ей исполнится, скажем, лет шесть, мы определим её в престижнейшую школу, какую только пожелаем.
В этот момент безмерная радость моей владелицы сменилась чувством отчаяния и горечи. Вновь разочарованная, она испытывала чувство отторжения повторно, ведь только сейчас осознала, что человек, не принимающий в расчёт важнейшую часть её жизни, никогда не станет считаться и с ней самой. Как бы сильно ей ни хотелось услышать обратного, в данном случае от одного её желания мало что зависело.
– Уходи... – прошептала она, подавляя горькие слёзы обиды. – Уходи же!
Старый друг не сразу понял, где допустил ошибку, просчитался в очередной раз, но мгновенно прочувствовал, что скорей всего уже ничего не исправить. Гостья медленно закрывала за собой дверь, в надежде, что моя хозяйка одумается и попросит остаться. Но этого не последовало, и ей пришлось уйти, одиноко шагая по тёмной улице. С этого вечера она была обречена год за годом так же одиноко шагать и по жизни.
Моя госпожа была вынуждена отказаться от столь трепетно и страстно желаемого предложения, потому что с момента их искренней душевной близости утекло слишком много воды, и, пережив ряд лишений и страданий, она была уже совершенно другим человеком. Девушка понимала, что дорога, начинающаяся с маленькой или великой жертвы – неважно – не приведёт к счастью. Подобный путь будет и впредь состоять из одних только жертв во славу и восхваление своего возлюбленного, который начнёт принимать эти жертвы не как благословенный подарок, а как обыденную данность и будет требовать, словно причитающееся. В конце концов, то, что началось с жертвы, жертвой и закончится. И последняя жертва на жизненном отрезке – это ты сам.
В тот вечер моя хозяйка горько плакала, заслоняя рот одной рукой, а второй придушивая собственную шею, чтобы никто никогда не услышал и не увидел, какова её личная трагедия. Она давилась слезами, и её грудная клетка разрывалась изнутри, выталкивая кислород из лёгких. Это был последний раз, когда я видела, как она плачет.
К середине ночи девушка немного пришла в себя, вышла на террасу и закурила отцовскую трубку в ожидании рассвета ещё одной из темнейших ночей в её жизни. Она достала белый холщовый свёрток, развернула, рассмотрела колечко и притулила его к самому кончику носа, шутливо скосив глаза на переносице. Моя госпожа надела обручальное кольцо на безымянный палец левой руки раньше, чем закончился срок молчаливого ожидания ответа. Она сделала решительный шаг, чтобы больше никогда не посметь дать себе слабину и вернуться к прошлому.