Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 48 из 86

– Не будь так надменна со мной, хотя я заслужила подобное отношение, но это совершенно тебе не идёт. Чтоб ты знала, я годами думала о нашей истории. О нас тогда. Если бы ты знала, как трудно было тебя найти. А ведь вероятность того, что ты прогонишь меня с проклятиями в спину, была достаточно высока. Я приплыла на корабле в родную страну. Мой город стал мне совершенно чужим, а мой дом... От него не осталось и следа, сейчас там ателье по пошиву модных платьев и шляпок. Это очень странное чувство: так страстно желать вернуться домой, а вернувшись понять, что всё родное стало тебе чужим. Чужие запахи, чужие мостовые, чужие люди, и я сама – чужая. Всё стало чужим и далёким, всё, кроме тебя. Потому я хотела найти тебя и сдержать данное обещание – забрать с собой, держать всегда при себе, рядом, не упуская из виду. Но ты уехала. Затем я поспешила в твою родную деревню. Мой хрупкий капитан, как оказалось, управлял полком столетних старцев. Большинство твоих бравых трухлявых солдат всё ещё живы и скучают по тебе, так как время там снова остановилось. Как странно, мы говорили обо всём, но до прошлого месяца я и не знала, что у тебя была сестра.

– Ты никогда не хотела знать обо мне больше, чем это было тебе нужно.

– Ты сердишься, это видно. Оставим злость и прежние обиды. Я выяснила у твоей матери, откуда приходят денежные переводы. Вот я и здесь, на другом конце страны. Нет, на другом конце мира.

– Твой рассказ трогателен. Ты всегда говоришь много, красиво, осторожно лавируя, скользя у края, прощупывая почву, но не переходишь к основной сути своего визита. Так вот, мой милый друг, зачем ты здесь?

– Дело, видишь ли, в том... Теперь у меня есть всё, о чём я мечтала и даже не могла помыслить, сидя там, в чайной лавочке, среди кучи бумаг и цифр. Сегодня лишь по дуновению лёгкого каприза, внезапного настроения или сиюминутной блажи я могу получить всё: самое вкусное, самое красивое, самое редкое. Однако, тем не менее, мне до сих пор нужны твоя поддержка и присутствие; сама не знаю почему, ведь всё складывается как нельзя лучше. Но каждый день с минуты пробуждения и до минуты отдыха, и даже иногда во сне, для достижения внутреннего покоя мне не хватает маленькой детали.

– Маленькая деталь? Так вот, какова была моя роль. С того самого дня, как ты наврала мне с три короба и отправила прочь, я каждый день задавала себе одни и те же вопросы: Значили ли мы хоть что–нибудь друг для друга? Почему ты так поступила? Почему всё закончилось именно так? Если ты не хотела, чтобы я поехала с тобой, надо было просто сказать. Но ты молча сбежала, подло и трусливо.

– Возможно, ты права. Но попытайся меня понять: я всю жизнь просидела в клетке, построенной моей матерью, из условностей, обязательств и заботе о чужом мнении. И привязавшись к тебе, испугалась, что попаду в новую клетку, хотя и добровольно в этот раз. Я хотела увидеть мир, безумствовать, упиваясь шальной волей и вседозволенностью. И потому мне нужна была свобода от всех и всего, что могло бы сдержать моих внутренних демонов, которые дико, необузданно рвались наружу. Ты даже не можешь представить, сколько сил мне стоило их подавлять годами. Они драли моё нутро день за днём, каждую минуту моей затворнической жизни. Из–за непрекращающейся внутренней борьбы желаемого и должного я думала, что ты станешь глубоко несчастной и потерянной. А этого мне не хотелось ни в коем разе: я всегда считала тебя замечательным человеком и близким другом. Я хотела, чтобы ты запомнила меня такой, какой я дала себя увидеть, пока мной полностью не овладели мои демоны, и я не потеряла перед тобой своё человеческое лицо.

Моя владелица отрицательно покачала головой, преисполненная чувством сожаления и отторжения.





– Ты так ничего и не поняла, – выдохнула она. – Собственные нужды ты ставишь превыше всего и думаешь, что знаешь, как и для кого будет лучше. Ты сама решила всё за всех и однозначно, хотя бардак в твоей голове будет похуже, чем у кого–либо. Должна признать, я до сих пор нахожусь в замешательстве, так как не понимаю цели твоего внезапного визита.

– Всё просто: поехали со мной! Мы – родственные души с той разницей, что ты поняла это сразу, а мне понадобилось так много лет, чтоб осознать и принять нас. Поехали! Я, наконец–то, сдержу обещание и покажу тебе ту чудесную страну. Я живу там в просторном доме из белого мрамора, в огромном пустом доме, даже несмотря на присутствие моего любящего супруга, слуг и гостей. Полагаю, дом кажется мне пустым, потому что в нём до сих пор нет тебя. Спаси меня, потому что я не могу найти себе места, меня больше ничего не радует: ни удивительные исполинские создания, на которых катаются верхом повелители и путешественники, ни затейливые сладости и расшитые золотой нитью и осколками самоцветов наряды. Мне одиноко без тебя и все чудеса давно приелись, потеряв вкус, запах и цвет.

– И кем теперь мне быть в твоём доме? Гувернанткой будущих детей? Сиделкой престарелому мужу? Временами надоедающей компаньонкой?

– Нет, да что ты! Будь моим другом, спутником и родственной душой!

Сердце моей хозяйки бешено стучало, кровь пульсировала в венах, а душа нашёптывала нежный сонет о любви. Конечно, подобное предложение был совершенно не таким, о каком она мечтала в юности, но всё же, гораздо более глубоким, продуманным и искреннем, чем то, на что она могла рассчитывать спустя столько печальных и мучительных лет. И  её выбор был очевиден.

 Девушка улыбнулась, умиляясь светлой трогательной грусти и нежно обняла своего старого друга. Мою хозяйку ничего не держало в новом месте, а сильное влечение к этому человеку толкало на самые невероятные, порой, даже неприятные глупости. Подруга обняла её в ответ, уткнувшись носом в испачканный мукой висок. Так они и простояли некоторое время, ещё не зная, что это был слишком короткий и последний момент их общей радости. Конечно, шагая по жизненному пути, у них, несомненно, будет ещё много счастливых и печальных переживаний, но уже по отдельности. А дело заключалось в том, что во время нежного объятия и очередной попытки заново нащупать души друг друга, расплакался младенец. Краем уха, уловив волну детского негодования, гостья непроизвольно нахмурила брови.