Страница 17 из 86
- Это Вы, госпожа? Как же Вы меня напугали! Когда Вы вернулись домой? Я так волновалась! - и азиатка кинулась аристократке в ноги, но разглядев в дрожащем мерцании свечи, что её некогда белоснежные кудри превратились в выцветшие плешивые клочья, изменилась в лице.
- Такой я тебе не нравлюсь, так ведь? Мой теперешний вид вызывает отвращение и жалость. Но я всё ещё жива, и это главное.
- Нет-нет, я не то имела в виду.
- К чему пустые оправдания, они оставляют ещё более неприятный осадок, ведь всё и так видно невооружённым глазом. Лучше помассируй мне ноги, а то совсем отекли и отяжелели, почти ничего не чувствую.
Компаньонка покорно принялась разминать стопы. Моя хозяйка расслабилась и запрокинула голову от удовольствия, но тут же осеклась, собралась с духом и пнула бывшую подругу со всей силы в грудь. Она отлетела на несколько метров и пока не успела оправиться от шока и подняться, как белокожая бестия уже уселась ей на живот, придавив всем телом. Левой рукой она держала азиатку за горло, а правой ловко вытащила отцовский револьвер из-за пояса и приставила его дуло ей ко лбу.
- Зачем Вы так со мной?
Зрачки смуглянки расширились, а рот скривился от удивления.
- А ты зачем?
- О чём Вы? Я не понимаю, госпожа.
- Всё ты понимаешь. Довольно! Довольно с меня лжи! Игра в кошки-мышки окончена! Я больше не жертва, не наивный зверёк, угодивший в капкан, теперь я - охотник!
- Ну, что ж... - едко улыбнулась компаньонка и шустро достала из рукава металлическую, остро заточенную для особых случаев спицу.
В этот момент девушка ощутила, как что-то тонкое впилось ей в бок.
- Только шевельнитесь, госпожа, и я проткну Вас между рёбер и попаду в самое сердце.
- Раз так, дерзай, но у меня в запасе есть несколько секунд, и я всё равно успею выстрелить. Я разнесу тебе мозги, пускай это будет последним, что я успею сделать в жизни!
И азиатка поняла, что попала в явно невыгодную ситуацию. Следовательно, нужно менять тактику. К тому же она прекрасно знала все слабости своей госпожи.
- Давайте, я ведь и вправду заслужила. Но разве Вам неинтересна сама причина? И как Вы узнали?
- Сама догадалась. Я верила тебе больше, чем себе и до последнего не рассматривала твою кандидатуру. Однако ты находилась ко мне ближе всех и потому, соответственно, у тебя было больше возможностей убить меня, чем у кого-либо в этом доме. И как я ни сопротивлялась этим удручающим мыслям, как ни терзала себя, ответ был очевиден. Почему ты предала меня? Разве я это заслужила? Мы же росли вместе, вместе ели и пили из одной посуды, спали на одной подушке. Так за что ты так со мной, ответь мне!
Компаньонка выбросила спицу.
- Смотрите, я безоружна. Вы можете застрелить меня в любую минуту, так дайте мне возможность высказаться.
И моя владелица выпустила подругу, но не перестала держать её на прицеле. Она села обратно в кресло и приготовилась слушать.
- Госпожа, а если бы Вы ошиблись? А если бы я была невиновна, что тогда?
- Я бы объяснилась, попросила бы прощения и купила бы тебе самое дорогое, самое красивое шёлковое платье.
- Платье? - рассмеялась азиатка. - Да подавитесь Вы своим платьем! Из-за таких, как Вы, такие, как мы, страдаем всю жизнь. Глупые, избалованные роскошью, ни на что не годные девчонки, привыкшие решать любую проблему блестящей подачкой. Куда нам, узникам, рабам, чьей-то собственности до вас - аристократок, белой кости, голубой крови!
- Да как ты смеешь?! Я дорожила тобой! Я ценила тебя!
- Ах, сколько страсти в пустых словах. Что Вы знаете обо мне, кроме того, что хотели сами видеть? Теперь задумайтесь, вспомните. Я появилась в Вашем доме много лет назад и выглядела почти так же, как и сейчас. Такова уж особенность моего народа - медленно стареть. Дурная, несносная и глупая девчонка, я старше Вас на двенадцать лет. Мы вовсе не ровесницы. И за свою юность я повидала столько зла, мерзости и несправедливости, что временами мне не хотелось жить. Но я продолжала бороться с этим чувством отторжения ко всему миру, я жила ради Вас, пока не поняла, что и для госпожи я всего лишь ручная экзотическая зверушка. Никто, слышите, никто и никогда не видел во мне человека.
- Это совершено не так...
- Так! Я родилась в маленькой приморской деревушке, в стране, которую и на карте-то сложно разглядеть. Там, где вечно пировали война, голод и болезни. В нищей многодетной семье, где родиться женщиной уже большое несчастье не только для всех домочадцев, но и для самого младенца. И как я ни старалась быть полезной, нужной, любимой, сколько бы работы ни выполняла наравне с братьями, меня всегда презирали, не брали в расчёт и считали лишним ртом, обузой. Отец ловил рыбу и, не просыхая, пил рисовый самогон, а мать только и делала, что варила похлёбку в чане и рожала новых детей. Год за годом мои старшие сёстры бесследно исчезали, и родители запрещали нам спрашивать о них, даже вспоминать. Как только мне исполнилось одиннадцать лет, пришёл и мой черёд исчезнуть. И как-то на пороге появился чуть полноватый белокожий господин. Он был весел и богат и отдыхал в наших забытых Богом райских уголках. Райских, по крайней мере, для таких, как он. Для местных это место было мукой от рождения до смерти.