Страница 12 из 86
- Цветка орхидеи, - улыбнулась девушка с раскосыми глазами.
- Орхидея, так орхидея. А теперь почитай мне вслух книгу: уже пора спать.
Компаньонка уселась в кресло возле кровати и принялась читать вслух, и моя молодая хозяйка безмятежно уснула. Её подруга закрыла книгу, бережно убрала белокурую прядь со лба своей госпожи и тихо ушла к себе.
Тревожен и тих предрассветный час, так говорят мудрецы и поэты. Белокожая принцесса проснулась внезапно, встрепенулась и нечаянно опрокинула стакан воды на пол. Она пристально посмотрела мне в глаза и сказала:
- Я вспомнила, я тебя знаю!
Девушка резко спрыгнула с постели и в одной ночной сорочке понеслась в другую часть дома - крыло для прислуги. Она вытащила сонную компаньонку из постели, начала её тормошить, затем схватила за руку и потащила обратно к себе в спальню.
- Посмотри! - трепетала моя владелица. - Посмотри же! Помнишь, я говорила, что у этой куклы странное выражение лица, почти человеческое, и оно мне знакомо? Так вот, я вспомнила, я её знаю, я действительно её видела! Я проснулась сегодня так резко. Казалось, будто душа сначала вырвалась из тела, взлетела высоко-высоко, а потом вернулась обратно, будто спрыгнула в пропасть. Мне было так трудно дышать. Я будто нырнула в глубину своей памяти. Меня даже пробрала дрожь, а гнетущая жажда клеит рот до сих пор. Послушай, только я открыла глаза, только попыталась вздохнуть, и взгляд как-то сам упал на куклу. И я поняла: она существует на самом деле, она живая, только стала поменьше размером, взрослее и бледнее.
- Госпожа, куклы не могут взрослеть.
- Нет-нет, не то, совсем не то! Сейчас объясню! Когда-то давно я видела девочку, как две капли воды похожую на эту куклу. Восемь лет назад мой отец только начинал политическую карьеру и занимался всевозможными благотворительными мероприятиями для укрепления репутации. В том числе, он финансировал одну женскую гимназию и принимал активное участие в развитии просвещения, образования и культуры. Только потом мама узнала, что он симпатизировал хорошеньким гимназисткам из старших классов и закатила грандиозный скандал, но это уже другая история. А до того он позиционировал себя в роли щедрого мецената и покровителя юных дарований. Он часто лично посещал занятия, читал там дополнительные лекции и стремился из обычной городской девичей школы сделать элитный закрытый пансион, цветник, как он говорил, где расцветут лучшие матери и жёны страны. Несколько раз он даже брал нас с матерью с собой, чтобы визуально усилить эффект своего красноречия. И я почему-то постоянно сталкивалась с одной девчонкой. Она была младше на несколько лет и намного ниже ростом, всё горделиво стояла сама по себе в стороне, хотя остальные девочки сбивались в толпу, галдели, смеялись и играли. Но она демонстративно их игнорировала и только внимательно наблюдала за улицей через кованые ворота. Эта странная девочка была весьма смазливой, что-то было в её глазах глубокое, тёмное, и она смотрела из этих бездонных дыр на всех свысока, будто ощущая своё первородное превосходство. Детишки постоянно звали её играть, а она только надменно отвечала, что нет желания и продолжала смотреть за ограду, словно кого-то ждала. Однажды мы даже встретились взглядом, вернее она ощутила, что я за ней неосознанно слежу, и посмотрела мне прямо в глаза, так холодно и резко. Затем она оценивающе окинула меня взором с ног до головы, цокнула языком и повела бровью так едко, будто мы были на равных, нет, будто она стояла выше меня. Я разозлилась не на шутку: подобная наглость, невежество и неуважение к моей персоне вызвали жгучее желание схватить нахалку за ворот и тыкнуть носом в лужу, где ей было самое место. Я хотела наказать простолюдинку, чтобы она никогда не смела на меня так смотреть и запомнила своё место. Я - аристократка, наследница древнего рода и представительница уважаемой фамилии, а она - никто, челядь, отрепье без роду и племени. Смешно теперь вспомнить, но дошло до того, что мы продолжали сверлить друг друга взглядом в молчаливом споре, у кого духу не хватит и кто первый моргнёт. И тут мои ресницы на правом глазу предательски задрожали, а веко дёрнулось и опустилось. Я посчитала победу соперницы недействительной, подошла к ней и потребовала:
"Эй, ты, невежда, склонись в почтительном реверансе!"
"Это почему ещё?" - возмутилась девчонка.
"Да потому, что мой папа оплачивает всю вашу убогую школу! Я скажу ему только слово, и весь ваш рассадник нищеты закроют!"
"Пусть закрывают, мне-то что. А поприветствую я тебя реверансом только тогда, когда ты это сделаешь первой. Ты не лучше меня, такая же девчонка, только разбалованная и капризная. Выпороть бы тебя или в угол на бобы поставить. Ну и что, что твои ботиночки новее и шляпка моднее, без всего этого - ты такая же, как и я. Потому склоняться перед тобой я не собираюсь".
"Я поняла, ты сумасшедшая! - негодовала я все сильней. - Да как ты смеешь? Я всё папе расскажу, и тебя накажут!"
"А вот и смею. Пусть наказывают, не в первый раз, а тебя всё равно не боюсь", - и она показала мне язык.
Я уже было собралась запихнуть подальше всю свою великолепную родословную и благовоспитанность и влепить дерзкой девчонке затрещину, что было силы, но тут за ней пришли. Это был такой красивый и статный юноша, что я не смогла оторвать взгляда, а в горле застрял комок. Даже несмотря на его простецкое одеяние, лохматость и лёгкую небритость, что-то в нём было удивительное и неповторимое. Он и злобная девчонка были похожи, как две капли воды, только словно женственное и мужественное отражение одного и того же.