Страница 21 из 32
В конце концов это ему удалось. Пробороздив песок, нордлинг упал в полосе прибоя. Встал, мотая головой и устрашающе рыча, и был сызнова повержен на колени. Во рту стоял тошнотворный медный привкус, перед глазами все плыло и двоилось, в уши ввинчивался размеренный увещевающий голос:
— Это бесполезно, как ты не понимаешь. Вам не скрыться. Даже если вы что-то отыщете, вам нигде и никогда не продать вашу добычу. Все выходы перекрыты, норд, и капканы расставлены. На сей раз никто не предложит вам соглашения. Из-за вашего тупого упрямства вы останетесь ни с чем. Сделаете всю грязную работу, но улов достанется другим. А вы… вы сдохнете, один за другим, и твой языкастый дружок Локи будет последним.
— Да пошел ты, — Тор метнулся вперед, пытаясь дотянуться до редгарда, но промахнулся. Кьярра расчётливо пнул его сапогом по ребрам, повалив набок, развернулся и ушёл. Редгард даже побрезговал взглянуть на то, как Тор отплёвывается от соленой воды и, кашляя, ползком выбирается на берег.
— Зачем ты это сделал? — чьи-то руки помогли нордлингу подняться на ноги. — Так отважно… и так неосторожно. Теперь им точно известно, что мы здесь, — невесть откуда взявшийся на пустынном берегу Локи стоял рядом, дожидаясь разумного ответа.
— Наплевать, — выкашлял Тор. — Уйдём в море, там не найдут, сам же говорил… — нордлинга опять качнуло, вынудив уцепиться за плечо Локи. С внезапной пронзительной ясностью Тор осознал, что самоуверенного охотника за книгами трясет. Мелкой и неостановимой дрожью насмерть испуганного существа, из последних сил пытающегося высоко держать голову, но проигрывающего безнадежное, ведущееся в одиночку сражение со страхом. Локи всегда казался таким беспечным, веселым и постоянно пребывающим в отличном настроении. Он был из тех, кто крепко верит в свою удачу и в то, что всегда подвернется спасительный шанс. Может, прежде так и было… но все, что осталось у Локи сегодня — взятая в найм лодка, орк-ветеран да кривой на один глаз и крепко избитый северянин.
— Мы… мы справимся, — пробормотал Тор. Притиснул Локи к себе, в безнадёжной и отчаянной попытке то ли утешить, то ли успокоить — и Локи, запрокинув голову, с внезапной силой и настойчивостью прижался губами к приоткрытому рту нордлинга.
Наверное, надо было прислушаться к укорам внутреннего голоса. Наверное, стоило его оттолкнуть и бежать, возвращаясь к простой и понятной жизни, предоставив ему самому выкручиваться. Но поцелуй был таким затягивающим, как водоворот в заливе Хандинга. Давно уже никто не целовал Тора вот так — чтобы голова шла кругом, и вместе с тем мир становился ослепительно-чётким, красочным и упруго звенящим, как хорошо поставленный такелаж при добром ветре. Словно нордлинг был слеп и прозрел только сейчас, ощутив пугающую близость чужого тела в объятиях и солёный вкус чужих губ. Словно к нему вернулось утраченное знание о том, каково это — быть необходимым кому-то. Не ради денег, выгоды или чужой извращённой прихоти, а просто так. Потому что все внезапно вставало на свои места и обретало подлинный смысл: сокровище, в котором воистину нуждался Тор, таилось в глубинах лукавых прозрачно-зеленых глаз.
— На лодку, — невнятно выдохнул Локи, урвав мгновение для передышки. — Пока Хэл на берегу.
И они пошли, мертвой хваткой цепляясь друг за друга, как две чудом спасшиеся жертвы кораблекрушения, прорываясь сквозь скрадывающую очертания пелену тумана. Никогда прежде Тор не высказывал такого неуважения к кораблю, как сегодня, пинками открывая двери и бросая где попало скомканную одежду — свою и Локи. Всё это не имело значения, кроме налетевшего быстрым шквалом сожаления о том, что Локи — не девица. Тор худо-бедно выучился тому, как доставить удовольствие или хотя бы не слишком разочаровать женщину. Однако иметь дело в койке с парнями ему прежде не доводилось. Сальные россказни приятелей, порой долетавшие до ушей нордлинга, наверняка были столь же правдивы, как и байки о том, что кому-то удалось вставить русалке или поиметь двемерскую деву. Локи хотел быть с ним, искал его близости… и вовремя смекнул, когда настала пора становиться к штурвалу, дабы летящее на всех парусах судно не разбилось о подводные рифы.
Локи тихонько хмыкнул, накрыл ладонь Тора своей и повел за собой. Бесстыдно и легко указывая пути к тайным гаваням, нашептывая на ухо команды. Изгибаясь под нордлингом, как набирающая силу волна на мелководье, и подставляясь, отдавая и забирая. Той ночью Тор плохо сознавал, что творит. Руки помнили шероховатую твердость чужой кожи и жесткость зажатых в кулаке прядей, а еще — бешеную скачку за падающей звездой. Горячую и тесную узость, в которую он вбивался резкими и сильными толчками, краем уха различая поблизости рваные, задыхающиеся стоны. Поначалу Локи стоял под ним на локтях и коленях, круто прогнувшись в пояснице, но потом не выдержал натиска и упал ничком на шатающуюся койку. Тору хотелось видеть его лицо, его глаза, он запустил пятерню в волосы Локи, пытаясь заставить его обернуться, но тот до самого конца так и не повернул головы. И когда Тор, выплеснувшись, обессилено упал рядом, ища пересохшим ртом чужой рот, он уловил в поцелуе Локи затихающий отголосок бесконечной жалобы смертельно раненого зверя.