Страница 91 из 99
Сразу стало видно, что он на много лет старше безумца, убитого мной: длинная борода седая, выцветшие серые глаза, лицо покрыто морщинами.
- Зачем ты пришел сюда? – спросил священник, а это был именно он: длинная черная ряса до колен не оставляла сомнений.
- Я спустился в бездну. – Ответил я и сделал шаг навстречу ему. – Ты знаешь, что происходит наверху?
- Как обычно. – Ответил мне он. Еще шаг, и я могу нормально рассмотреть его лицо. Оно покрыто плохо заросшими язвами, десятками мелких язв, как будто укусы насекомых покрывавшими его лицо. – Кровь и смерть. Война. От этого я и ушел сюда.
Он снова закашлялся, а я сделал еще один шаг вперед и остановился прямо перед ним.
Он стар. Очень и очень стар. И у него не было ника над головой – вот что странно.
Я чуть прямо не спросил об этом, но не решился. Мало ли как на это отреагирует НПС.
- Значит, ты собрался спуститься в бездну? – спросил он меня. – Тогда ты по адресу. Идем.
Священник развернулся и пошел в одну из боковых дверей. Я немедленно последовал за ним.
- Там эпидемия. – Сказал я. – И… Мне сказали, что там может быть лекарство.
Разумеется, ничего о лекарстве мне не говорили. Но, если эпидемия пришла именно оттуда, то почему бы и лекарству не найтись там? Логично?
Правда, приходиться опираться на слова умирающего безумца. Но что еще делать-то? Другие варианты?
- Там нет никаких лекарств. – Ответил священник. – Абсолютно никаких. И ты не найдешь там ничего, кроме скорби, горя и боли. Но, я покажу дорогу.
Он двигается по старинной винтовой лестнице практически бесшумно, я же, наоборот, топочу, как слон. С каждым шагом мы поднимаемся все выше, а ступени все не кончаются и не кончаются. Отсюда храм кажется гораздо больше, чем снаружи.
Наконец, мы поднялись на колокольню: несколько колоколов разных размеров, свивающие веревки, привязанные к их языкам и пыль. Опять пыль, везде, где только можно. Снова видно багровое зарево, но теперь близко, можно рукой подать. Хотя это, разумеется, только кажется.
Еще одна веревка, привязанная к крюку, вбитому в стену. Она уходит как раз в сторону озера и исчезает через несколько метров. Просто из-за того, что здесь видимость в несколько метров.
- Вот твой путь. Он ведет в бездну. Уверен ли ты, что хочешь идти?
Я не знал, что ответить. С каждым шагом все в этой игре становилось все более и более странным. И здесь ничего не поделаешь.
Будто бы заметив мои сомнения, священник снял с шеи цепочку, на которой висел массивный крест, все это время бывший в его руке, и протянул мне.
- Возьми. – Сказал он. – Если ты веруешь, то он поможет.
Значит, мне эта штука не поможет точно. Особо верующим я не был никогда.
Но что-то заставило меня протянуть руку и принять предмет. Он был намного тяжелее, чем казался на вид.
На шею вешать я его не стал, спрятал в карман, хоть и был за это «обласкан» осуждающим взглядом святого отца.
- Я пойду? – уходить без прощания мне казалось неправильным.
- Иди. – Кивнул он. – Иди, хоть я и не знаю, куда и зачем ты идешь.
Уцепившись одной рукой за веревку, я кивнул ему и соскользнул вниз.
Веревка шла под уклон, поэтому мне практически не приходилось прилагать сил: просто, знай себе, держись и следи, чтобы пальцы не разжались. Это было не так уж и просто, тем более, что двигаешься ты так, как будто завернут в кусок ваты: не видно абсолютно никого и ничего.
Хотя, кое-что все же было видно. Огненное зарево, исходившее от озера разлившейся лавы, становилось все ближе. Правда, вдоль берегов его почему-то клубилась тьма: черные клубы дыма поднимались вверх и постепенно развеивались.
Я спрыгнул вниз и через секунду оказался на его берегу. Потер ощутимо нагревшиеся от трения руки и едва успел уклониться от брызнувшего прямо в лицо сгустка лавы. Кожу обожгло горячим воздухом, но я еще легко отделался: кусок лавы прожег землю и зашипел, остывая.