Страница 10 из 36
Он изменился, повзрослел. Впору сказать, что годы не щадят никого. Лера мысленно усмехнулась "какие еще годы?". Таким, как Матвей вообще такое понятие чуждо. Годы. Таких, как он годы не портят, превращая в обрюзгших дядек. Наоборот, каждый год после тридцати как плюс один к обаянию, к импозантности, к брутальности.
Когда они оставались наедине, мужчине всегда было сложно держать себя в руках. Сейчас он просто сорвался, порывисто обнимая. А она не сопротивлялась. Ранимая девочка, жившая в ней, больше всего на свете хотела почувствовать, что нужна и любима.
Матвей не встретил сопротивления, даже когда теснее обнял её за талию. Голова девушки все также лежала на его плече. Лера полностью расслабленная в его руках, слушала тяжелое сдержанное дыхание и размеренный стук сердца. Это успокаивало и притупляло бдительность заодно с той болью, что пожирала её изнутри.
Податливость опьяняла его, побуждая к действиям. Мужчине уже было мало просто обнимать её, мало просто держать её в своих руках. Он хотел дать ей свое тепло, свою нежность и ласку. Он хотел показать, что она не осталась одна. Хотел показать, что он все это время любил её и что нуждается в ней так, как никогда ни в ком не нуждался.
Это началось уже давно. Пашка только их познакомил, а сердце молодого человека обреченно екнуло под взглядом зеленых глаз. Он заинтересовал её, и, конечно, это понял. Разговор с другом в прокуренном тамбуре только раззадорил. Матвей уже приготовился добиться симпатии девушки все доступными ему способами, он пустил в ход все свое природное обаяние, но потом вечер закончился. А совсем скоро пришла весть о её помолвке с Пашкой.
Матвей не сразу понял, что же с ним стряслось. Завидовал другу. Видел девушку в ярких, будоражащих воображение и плоть, снах. Раздумывал, как можно к Лере подкатить. Мужчина помышлял о девушке лучшего друга и в тоже время сгорал от стыда из-за этих мыслей. Невозможно было не видеть, как они любят друг друга. И это было бы неправильно. Не по-мужски, не по совести.
Но это осталось где-то «до». До того, как Пашке ударила седина в бороду. До того, как он сам пьяный полез к Лере целоваться. До того, как она пришла к нему. И до того, как расслабилась в его объятиях.
От случившегося сорвало все внутренние тормоза. Он уже не смог бы остановить себя в этом сжигающем желании, даже если бы захотел.
Он не был настолько глуп, чтобы не понять, что девушка просто хочет забыться. Что позволяет ему обнимать себя из-за обиды, из-за переполняющей боли. Мужчина не был глуп - он был влюблен. А любовь, как известно, ослепляет.
Она опять закрыла глаза, делая шумный вдох. Воздух пах Матвеем, потому что тот был слишком близко. Она совсем потеряла счет времени... сколько она уже здесь? Лежит на его плече, дышит его запахом. Руки мужчины тем временем гладили её по спине и волосам, ласково, но не чтобы успокоить, а чтобы было приятно.
- Матвей, какого черта ты делаешь? – голос Леры казался охрипшим. Он заставил остановиться, но не отдернуть руки.
Он ничего не ответил, только с большим жаром прижал девушку к себе. Мягко взял ее за подбородок, заставляя показать бледное лицо. Взгляд остановился на губах.
Долгий и мучительно приятный поцелуй заставил её замолчать.
"Нужно его оттолкнуть" - вяло мелькнула мысль, мелькнула и пропала. Напряглась, чтобы оттолкнуть, о под его натиском расслабилась. Хотела сказать, что это подло, что не красиво и так не делается, но все разумные мысли летели к чертям, когда этот мужчина целовал её.
Лера чувствовала себя крайне странно. Одна часть её, настаивала залепить Моте пощечину за такие выкрутасы и бежать вырывать Пашку из рук рыжеволосой хищницы. Но тут же подключилась и другая – циничная, еще способная рассуждать холодно и здраво. Она требовала, чтобы девочка заткнулась и перестала ныть. Она во все глаза рассматривала красивого брюнета, чьи руки нежно, но настойчиво проникли под одежду. Она, повзрослевшая Лера, была более эгоистична и мстительна, что ли. И если и не восхищалась мужчиной, то точно смотрела на него с интересом.
А ещё ей хотелось сделать что-то, что смогло бы уничтожить или хотя бы заглушить эту разрывающую на кусочки боль.
Руки самостоятельно поднялись вверх, чтобы мужчина мог снять с нее свитер.
Небо его глаз вздрогнуло, зрачки расширились, когда девушка подняла на него вопросительный, слегка лукавый взгляд.
- Не заставляй меня видеть в тебе смущенного пионэра, - это "э" звучало как грубая усмешка. Мужчина растерялся от такого её поведения. Потрясенный её грубостью и сменой ролей, с вожделением смотрел, как она расстегивает его безрукавку, как кусает губы неотрывно смотря в его глаза.
- Выглядишь прекрасно, - прошептала она, облизнув губы. Ладони ласково гладили грудь, пальчики взъерошивали волосы.
Матвей ощутил легкое чувство гордости. Не зря посещал тренажерку и следил за собой.
- Чур, про повышенную лохматость не шутить, - улыбнулся он, припоминая, как она когда-то называла его не то Йети, не то еще как-то. - Ай.
Лера только усмехнулась, ущипнув его за сосок. Медленно, смакуя собственные ощущения, провела губами по шее, ласково на грани с болью прикусила кожу. От влажного дыхания Матвей тихо застонал. Её прикосновения дразнили, растекаясь жаром по телу. Её губы втянули мочку уха, от чего он закрыл глаза, стискивая её бедра, прижимая к себе, чтобы почувствовала, как сильно он её хочет.
Её дыхание заскользило с шеи на грудь, отчего руки мужчины задрожали мелкой дрожью, а из груди вырвался шумный выдох.
- Нет, ну ты все-таки и леший, - выдохнула она в районе его груди.
В ответ он только сдавленно усмехнулся, не нашел силы ответить про переизбыток тестостерона и свою любвеобильную натуру.
Его тело словно прошибла молния, казалось, от перенапряжения того и гляди выгорит все внутри. Её руки потянули вниз резинку его спортивных штанов.
Он остановил её, когда не сдерживаться было проще всего. Комната отчаянно плыла перед глазами, а руки не хотели слушаться.