Полетаем?!

Я в замешательстве посмотрела на директора, на кошку, всё так же держащую в пасти котёнка и с надеждой в умных глазах смотрящую на меня, а потом на начальника. Кошки мне всегда нравились больше собак, а от этой бесподобной окраски я и вовсе была в восторге, но разрешит ли мой строгий майор держать на яхте кота? С трудом удержалась от того, чтобы состроить просящие глазки Кота в сапогах и поднести руки к груди в умоляющем жесте. Но всё же что-то такое в моём взгляде, наверное, промелькнуло, потому что инспектор чуть поморщился, но кивнул утвердительно. Тут уж я не удержалась и пару раз от восторга подпрыгнула. Осторожно присела около кошки:

- Я позабочусь о нём, - серьёзно пообещала я матери и приняла у неё красный комочек.

Вот так вопреки всем правилам у нас на борту появился ещё один пассажир - Шарик. Он жил своей кошачьей жизнью, почти не обращая на нас внимания, но  стоило мне уйти в свою комнату спать, как он тут же оказывался на моей подушке. И да, если кто-то находился в столовой, то мохнатый зверь был там обязательно. Зато он умудрился в нашем небольшом грузовом отсеке поймать несколько мышей, а ещё скрашивал моё одиночество.

Майору Шарик тоже приглянулся, хотя вслух он этого не сказал, но стал больше времени проводить в столовой и тайком поглядывал за детскими шалостями. Больше всего доставалось, конечно же, моим шнурам. Только благодаря его несомненной разумности и чуду, мне удалось втолковать бесёнку, что запутывать шнуры нельзя, а по готовым шторам ползать можно, но бережно. Как ни странно – он понял, и затяжек на шторах я не видела.

И всё же до определённого момента мы с майором вели себя как случайные попутчики, путешествующие в соседних купе: мы были знакомы, но между собой не общались. Всё изменилось как-то внезапно. Пока мы летели в космосе, я предпочитала  носить свободный спортивный костюм. Грудь решила больше не перетягивать. И вот, где-то после посещения десятой базы за очередным обедом взгляд майора упал в район моей груди, и он внезапно сказал, почему-то перейдя на «вы»:

- Лин, а вы не могли бы снять свои накладки на время рейса? – и он даже показал на себе руками полушария грудей! 

Я подавилась супом от неожиданности:

- Это не накладки, инспектор, это грудь, и она не снимается.

- Но как же, - растерянно посмотрел на меня начальник. С него вмиг слетела вся обычная строгость.  Он положил вилку на стол. – Нет, мне Рик что-то такое говорил перед отлётом, но я думал: вы так над ним пошутили…

- Какие уж тут шутки, - проворчала я. Как-то неожиданно начался этот разговор.

- Но почему вы сразу не сказали, зачем врали? – майор нахмурился: ложь он не любил ни в каких проявлениях.

- Ну, во-первых, я ни разу не утверждала, что парень. Даже в вашей очень подробной анкете нет почему-то графы о поле.

Я немного помолчала, давая начальнику возможность обдумать мои слова. Анкета, действительно, была довольно подробной: я рассказала о размере одежды и любимом цвете, своей религии и хобби, положительных и отрицательных качествах, и многом другом.

- А во-вторых, - продолжила я через пару минут. – Вы бы взяли себе в пилоты девушку?

Паркен, сидевший до этого задумчиво и смотрящий куда-то поверх моей головы, было вскинулся что-то возразить, но тут же вновь потер подбородок и ничего не сказал.

Дальше предсказуемо я рассказывала свою историю, объясняла отношение к женщинам на Земле. Майор меня почти не прерывал, лишь гладил Шарика, разлегшегося на его коленях. А потом встал и просто ушёл к себе. Пять долгих дней он со мной вообще не разговаривал. Мы за это время успели посетить ещё две базы. На шестой день, когда мы вошли в гипертуннель, и я, наконец, могла пойти в столовую, там меня уже ждал инспектор, ну и Шарик под ногами крутился.

- В общем так, - решительно заявил майор, наблюдая, как я усаживаюсь напротив него. – Как пилот ты мне подходишь (о, точно в себя пришёл – снова на «ты» обращается), так что работаем дальше. Только никаких ярких одежд на работе, кричащего макияжа и высоких каблуков, никаких заигрываний…

Начальнику явно было ещё что сказать, вот только он явно сбился на речь для секретарши, а потому я его прервала:

- Инспектор, - мягко позвала я его. – Для меня ничего не изменилось, да и форму пилота никто не отменял, так что не переживайте. И заигрывать я ни с кем не собираюсь.

Не скажу, что мои слова убедили Паркена, но на этом непростой разговор закончился. И вроде ничего после этого не изменилось в наших отношениях. Разве что он ко мне стал чуть внимательнее и бережнее и только.

Постепенно наша командировка стала казаться бесконечной чередой космоса и учебных баз. Ничего интересного не происходило, ничего не случалось, пока мы не прибыли на 30-ую по счёту базу. Здесь директором работал друг майора. Наверно поэтому он встречал нас прямо на пирсе. А ещё он оказался чересчур внимательным, как позже оказалось, капитан Шорн уже успел рассказать ему о моих странностях.

- С каких пор, Рат, ты берёшь с собой в поездки девочек? – оценивающе посмотрел на меня директор.

- Это – пилот! – раздражённо ответил инспектор. – У неё диплом есть. Показать?

Что ответил друг, я уже не слышала, потому что майор увёл его в сторону административного корпуса.

«Это что же, теперь всё время так будет?» - подумалось мне. Хотя в этом обществе всё может быть.

По заведённой привычке я направилась к тренировочной площадке, чтобы побегать всласть. Минут через пять дорогу мне перегородила группа учащихся.

- Смотри-ка, какие нынче у инспектора заморыши в пилотах ходят, - нагло заявил главный из них. Пятеро молодых людей действительно, как на подбор были высокими и широкоплечими.

- И вам здравствовать, - вежливо поздоровалась я. Вот что за база? Только успокоилась после встречи с местным начальством, а теперь эти. И как лучше поступить? Сделать вид, что не замечаю подколок или наоборот, ответить так, чтобы мало не показалось? Но их пятеро, и они тренированы как минимум так же как я, потому что в пограничники берут военных пилотов с дипломом, а вероятнее, давно уже опередили меня в мастерстве.