Полетаем?!

За время танца Стас ещё нашептал мне пару комплементов, а после пригласил за столик, мол, у них там место есть. Я согласилась.

- Друзья, позвольте представить вам чудесную девушку Лину, - чуть пафосно заявил Баррей, когда мы подошли.

- А мы знакомы, - прервал друга капитан. – Замечательно выглядишь, Лин. Это платье тебе очень идёт.

- Благодарю, - я чуть покраснела. И ведь понимаю, что ехидничает, но всё равно приятно.

Чуть обиженный Стас спросил, кто что будет пить и ушёл за напитками.

- Где у тебя машина? – строго спросил Паркен. Он в своём репертуаре.

- Здесь, на стоянке.

- О, - оживился Рик. – ты нас потом развезёшь?

И столько в нём было искренней радости, что я не смогла устоять:

- Хорошо.

Потом мы ещё с полчаса сидели, пили свои напитки, разговаривали о том, о сём. Стас, сидевший рядом со мной, всё норовил обнять меня за талию, а я постоянно сбрасывала его руку. Капитан откровенно веселился, а начальник, сидевший напротив меня, почему-то был хмур и старался на меня не смотреть. Мысль, что он меня ревнует, я постаралась отбросить подальше. Ведь этого не может быть, да? Он же считает меня парнем, а вернее своим подчинённым, разумным придатком к летуну…

Улетали мы из клуба на моём летуне. Сначала подбросили до дома Стаса, причём он так напился, что инспектор вызвался его проводить до квартиры, а я в это время отвезла капитана, благо жили они все недалеко друг от друга.

Прежде, чем выйти из машины, помощник инспектора ещё раз меня оглядел с ног до головы:

- И всё-таки, ты чудесно выглядишь, - сказал он. - Если бы я не знал правду, то…

- А почему вы уверены, что знаете правду? – лукаво подмигнула я ему.

Заехав за майором, отвезла домой и его. Тяжела доля водителя. Женщина развозит по домам пьяных и не очень мужчин… Хотя, ладно, чего уж там. Не так уж и часто это происходит. Зато скоро я буду летать среди звёзд.

***

Вылетали мы рано утром, чтобы лететь на светлую голову. Нам предстояло лететь сутки до первого маяка (и кто только придумал этот странный отрезок времени – сутки? Это было жутко неудобно), затем четыре часа по гипертуннелю до первой базы, а вернее ближайшего к ней маяка и ещё сутки. По сложившимся правилам время в космосе считали сутками Нэша, т.е 20 часов по 100 минут.

Всего нам предстояло посетить 48 баз. График движения инспекции был уже продуман до мелочей и утверждён инспектором. О времени прибытия на конкретную базу никто кроме нас не знал, хотя сам факт ежегодной инспекции, конечно, утаить бы не удалось.

А я, наконец, дорвалась до открытого космоса. Пролетающее мимо пространство завораживало. Мы летели сквозь него, а оно не замечая нашу «Стрелу», жило своей жизнью, бурлило и постоянно менялось, а порой, как будто замирало во времени и пространстве. Космос был очень неоднородным и неоднозначным, но тем и притягивал.

По устоявшейся на «Стреле» традиции последние 5 часов каждых суток за пультом управления сидел майор, чтобы дать мне поспать, а остальное время мне необходимо было находиться в салоне летуна, так что «рубка управления», как называли её фантасты в наших, земных книгах, теперь была обвешена верёвочками разной фактуры и длины. Майор вроде пока не возражал, а я могла спокойно творить. До первой базы, носящей официальное название УБ (Учебная База) №5, я майора почти не видела. Он сидел в своей каюте и встречался мне только в коридоре – даже графики питания у нас с ним почему-то не совпадали. Случайно это или было сделано начальником намеренно, я не знала. А сказали мы друг другу за это время и вовсе пару слов, за исключением дежурных «Добрый день» и «Добрый вечер». Я лишь надеялась, что у майора много дел перед предстоящим посещением баз, и его замкнутость никак не связана со мной.

Учебная база оказалась огромной станцией, висящей в космосе без видимой привязки к какому-либо объекту. Всё серое и какое-то обезличенное. Суровые парни ходят по территории почти строем. А ведь всем им от 20 до 25 лет. Но никакой свободы и беззаботности тут, похоже, не приветствовалось. Это потом я узнала, что это особенность именно этой базы – так захотелось директору, но сейчас такие аскетизм и суровость произвели на меня неизгладимое впечатление.

Мы провели на этой базе, как и на последующих всё те же сутки. Майор посещал уроки, обсуждал что-то с пед.составом, а я пользовалась простором станции: бегала по специальным дорожкам, посетила тир, посмотрела на тренировки местных. На яхте третью комнату временно переоборудовали в тренировочный зал, но он был небольшим и позволял разве что тренировки с мечами да разминку и растяжку, а движения отчаянно не хватало.

И полетели дни, наполненные космосом и учебными базами, похожие один на другой и в то же время отличающиеся. Построены все базы были по одному проекту, но человеческий фактор сильно менял атмосферу в этих учреждениях от завышенной на мой взгляд строгости до полного раздолбайства. Но это касалось лишь дисциплины, тогда как уровень обучения везде был на должном уровне, что и подтверждалось нашей инспекционной проверкой.

Мне же не хватало элементарного общения, но я была к этому готова, потому держалась. Четвёртая по счёту база преподнесла мне сюрприз.

Здесь на взлётных площадках, как и везде, тоже бегали красные крысоловы, только вот это были кошки. Гладкошёрстные, достигающие в холке полуметра и совершенно не обращающие внимания на людей и технику.

Я по доброте душевной скормила пробегающим кисам несколько печенюшек, а когда мы  собирались улетать, одна из них принесла мне маленький пушистый комочек. Добродушный директор базы пояснил ничего не понимающей мне:

- Вы, видимо, как-то проявили доброту к этим проглотам, - я неуверенно кивнула. Неужели что-то нарушила? Но мужчина меня успокоил. – Это – главная среди них, - он указал на крупную кошку, принёсшую мне подарок. – Иногда в помёте встречается пушистый котёнок. Их обычно выбраковывают, а тут Она решила, что вы по доброте своей спасёте мелкого – не дадите пропасть.