Без души

— Держись, носитель. Ты пока ещё нужен. Так и будешь стоять? Ну же…

И тогда я резко развёл руками, освобождая пустоту. Не волна, не сила… — абсолютное Ничто, приняв форму Зверя, вырвалось из меня, растворяя окружающую действительность. Девеан с рыком, прижав к себе вскрикнувшую от ужаса девочку, переместился за спину своей госпоже. По разлившемуся в зале запаху крови я понял, что пустота успела задеть надзирателя. Эрик, также защищенный Бездной, приглушенно засмеялся,  представляя, что должно было вот—вот случиться.

Только Алевтина даже не моргнула. Фигура за её спиной прикрыла женщине лицо, но сквозь призрачные ладони я видел прищуренные нечеловеческие глаза, в которых застыло непонятное торжество. Словно Алевтина не понимала, что через секунду её не станет. Бездна прикоснулась  к творцу и подобно воде омыла её, растворяя одежду, но более ничего не трогая. Не причиняя вреда.

И Ничто исчезло…

Алевтина переступила с ноги на ногу, словно первый раз в жизни ощущая свою наготу. Тусклый свет зала превращал женщину в дивную скульптуру, которую не могли создать руки человека.

— Они близко, — шепнула на ухо Бездна, растворяясь в тенях.

Но укрепить щиты я не успел.

— Однако, рыжая, ты умеешь развлекаться… — раздавшийся голос был  спокойным, даже усталым.

Они медленно появлялись из воздуха, замирая в нескольких шагах от обнаженной Алевтины. Молодые мужчины и женщины, одетые с иголочки. Красивые, словно кукольные, поддельные лица, идеальные фигуры, одинаково пустые глаза.

Только одна из них посмела выйти вперёд Великой, она отличалась от остальных творцов так же, как волчица отличается от брехливых дворняг. Именно эта женщина заговорила с Алив, искривив уродливое лицо в гримасе интереса. И спокойный, живой голос никак не подходил безобразной внешности творца. Глубоко запавшие глаза с тёмными кругами, тонкие губы, шрам, пересекающий левую бровь, свисающие паклей волосы, рваная одежда, подчеркивающая дистрофическую худобу. И глаза — не пустые, как у остальных, а безумные. Сила этой женщины была родственна Бездне.

Алевтина улыбнулась, сделала легкое движение ладонью, создавая из воздуха полупрозрачную зелёную ткань, укрывшую её тело ниспадающей тонкими складками туникой.

— Да, Убийца, в отличие от тебя, я умею… — согласилась она, и тихая фраза была похожа на странно—знакомую отговорку школьницы, которая, не зная, как можно выиграть спор, признаёт поражение, пытаясь одновременно и подколоть соперницу и показать свою «взрослость» отказом от полемики.

— Но это не повод освобождать Хаос, — из ряда творцов выступил незнакомый мне мужчина, — твоя игрушка нарушила правило, ты должна уничтожить её, — и с легким промедлением, словно вспомнив, что они не одни, добавил: — Великая…

— Уничтожить? — лицемерно удивилась безумная женщина, медленно приближаясь ко мне. Она хромала, с трудом заставляя переступать подламывающиеся ноги. — Не наигравшись? Ксанрд, ты слишком суров, этот милый мальчик не сможет причинить вреда… Вечно нашей рыжей врушке достаются лучшие игрушки… — притворно вздохнула она, проводя по барьеру пустоты длинным ногтём.

Моё сознание странно отрешилось от всего, словно утратив своё внутреннее «я», происходящее никак не анализировалось или оценивалось, только воспринималось на уровне зрения и слуха, тут же стираясь из памяти.

— Мы не можем проигнорировать Бездну, которая в любой момент может вырваться на свободу в сердце вселенной, — казалось, что это был голос не кого—то одного, а всех творцов, ставших в один миг чем—то единым, цельным. Голос доносился из невообразимой дали и был наполнен странной печалью и всеобъемлющим пониманием.

Алевтина наклонила голову, позволяя пышным кудрям закрыть её лицо, чтобы никто не увидел отразившихся на нем эмоций.

— Это моя игрушка и я контролирую её. Никто не посмеет сломать… — плечи творца мелко подрагивали, будто бы от смеха, — у вас просто не получиться…

— Решение принято, Великая. Поколение выбрало… — лишенный эмоциональной окраски голос, более похожий на быстрый импульс,  впечатывающий слова в сознание, но никак не передающий их звуком.

— Вето!

— Поколение выбрало… — эхо, — Хаос не должен прорваться в мир.

Как же просто эти творцы распоряжались чужими жизнями и судьбами. Наверное, они уже перестали понимать, что играют с настоящими людьми, а не куклами. Может, в психике этих подростков что—то сломалось, а может они уже были такими.

Я наклонил голову. Что нам делать, милая? Бездна ухмыльнулась, она прекрасно знала весь сценарий этой странной пьесы. Продолжим? Алевтина встретилась со мной взглядом и кивнула, словно согласившись с этими мыслями.

— В таком случае исполняйте приговор сами, — повернувшись ко мне спиной, приказала она другим творцам.

Переместившись в конец зала к Девеану, который все ещё закрывал собой Ирэн, Алевтина замерла, скрестив руки под грудью. Лицо женщины стало непроницаемой маской, будто в этот момент её сознание унеслось куда—то далеко—далеко, за грани множественной вселенной. Меня уже окружили. Пятеро творцов, заключив в правильную окружность контур нашего с Эриком изобретения, хмуро вглядывались в моё лицо, будто бы не хотели нападать первыми. Выжидали подходящий момент. И тихо прощупывали барьер пустоты, который надежно оберегал меня. Тонкие щупы их силы испуганно сжимались, приближаясь к холоду Бездны.

Я повернулся к Алевтине. Прежде чем начать завершающую часть этого спектакля, необходимо было что—то сказать. Несколько слов… — все действующие лица заняли свои места, зрители замерли в ожидании развязки…